– Ох, не нравится мне это.

– Миша! Вот скажи честно! Ты жалеешь о том, что мы вчера сделали?

– Нет!

– Вот! Потому не парься о том, что будет потом. Теперь волноваться будут они. Да и к тому же, разве тебе не интересно, что будет дальше?

– Интересно.

– Мы с тобой, Мишаня, сейчас пишем историю. – с довольным видом произнесла полицейская, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.

Михаил отставив в сторону красно-чёрную чашку с горячим чаем устремил взгляд на Киру:

– Что-то мне подсказывает, что именно этого результата вы и ожидали.

– О чём ты?

– Вчера днём вы мне рассказывали, что это всё делается исключительно для поимки убийцы тех бездомных. Но здесь, похоже, дело в кое-чём другом. Вам просто хотелось проучить утративших связь с реальностью детей. Однако, вы, поддавшись эмоциям, отвлеклись от поиска убийцы. А он, между прочим, до сих пор гуляет на воле, пока мы теряем время на воспитательные меры подрастающего поколения.

– Успокойся!

– Я спокоен. – ответил офицер, потягивая свой сладкий чай и глядя в уже открытое окно.

Михайлова перевела дух и попыталась методично разложить подчинённому всю ситуацию:

– Во-первых: да, я действительно не скрываю, что малолетки, а главное – их предки получат по заслугам, насколько это возможно. И более того, я знаю, что ты этому тоже рад, хоть и боишься лишиться значка. Во-вторых: я напоминаю тебе, что мы отрабатываем все версии массового убийства, и ищем всех подозреваемых. И мысль о том, что эти чудики причастны к лишению жизни бомжей имеет право на существование.

– Ну, и что мы получили? Мы кого-то задержали? У нас кто-то сидит в камере?

– Пока мы вчера работали на стройке, Сергей Иванович собрал у себя всех влиятельных родителей: и из горсовета, и из прокуратуры, и бизнесменов…

– Ну!

– И разъяснил им ситуацию, в чём подозревают их детей.

– А они что?

– Они сказали, что поговорят и ними и узнают, что тем об этом известно.

– Ну, так, а чего они тогда так взъелись, когда мы их отпрысков доставили?

– Потому что не знали, что их детей задержат, как уголовников. Они-то думали, что всё по-тихому решится – по кабинетам. Как у них обычно принято.

– И у нас тоже.

– Эх… – задумчиво вздохнула Кира.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге очутился сержант:

– Кира Валентиновна, вы уже пришли?

– Да, Гаврилов, что у тебя?

– Да, этот ваш…

– Коля? Проснулся уже?

– Да, давно.

– В душ сводил?

– Да, и вещи ваши отдал.

– Ну, так веди сюда его.

– Сейчас.

Лисовой с недоумением уставился на следователя.

– Да, Миша, душ! Или ты хочешь, чтоб он нам тут весь кабинет завонял?

– Да я не против.

– Вот и всё.

– Просто, не наблюдал никогда за вами особой…

– Человечности?

– Да я не о том?

– А что? Непривычно, чтоб я к кому-то проявляла сострадание? Ну, да! Я ж оборотень. Шерстью поросла вон совсем.

– Да, ну, при чём здесь это?

– Ладно, прости. Утро какое-то. – взявшись за виски кончиками средних пальцев и массируя их по часовой стрелке успокоилась Кира.

В последнее время она часто нервничала, что для неё непривычно. Обычно сдержанная девушка внезапно стала всё чаще поддаваться эмоциям. Может особенности женского организма вновь дают о себе знать, или что-нибудь ещё…

– Кстати, пришёл вывод эксперта. – внезапно спохватился Миша, глядя на лежащие на столе бумаги.

– Так, и что?

– Яд, которым отравили данных господ – стрихнин.

– Господи, какой христоматийный случай.

– Ну, вещество-то доступное. Содержится в большинстве крысиных ядов и не только.

– И собаку тоже?

– А собаки к нему особенно чувствительны.

– Интересно.

На вошедшем в кабинет Николае красовались почти новые, совсем не поношенные вещи, которые Кира принесла из дому. Она решила больше не хранить то, что осталось от мужа, и потому принесла их для того, кому они нужнее.