Так, согласно «Законам Ману» (I, 5 —16), представляющим собой древнеиндийский трактат о началах Космоса и человеческого общества, «божественный Самосущный, неразличимый, (но) творящий (все) это, великие стихии и прочее, различимое, – с неодолимой (творческой) силой, разгоняющей тьму». «Желая произвести на свет всевозможные существа, первым делом Он сотворил (или выпустил из себя) своей мыслью воды и поместил в них (свое) семя. Это (семя) превратилось в золотое яйцо, сиявшее подобно солнцу; в этом (яйце) Он сам родился как Брахман, прародитель всего Мира». «От этой (перво)причины, которая неразличима, вечна, реальна и нереальна одновременно[55], произошел на свет тот муж (Пуруша), который славен в этом мире (под именем) Брахмана»[56]. «Божественный восседал в этом яйце целый год[57]; затем Он сам (одной) своей мыслью разделил его на две половины. Из этих двух половинок Он создал небо и землю, между ними срединное пространство, восемь точек горизонта и вечное жилище вод. Из себя самого Он также извлек ум, который одновременно реален и нереален, а из ума – самостность (т.е. начало индивидуации), которой присуще самосознание (и которая) царственна»[58].

В древнеиндийском тексте Творец – «Самосущный» – рассматривается как исходная, неразличимая, непостижимая «первопричина». Другими словами, Брахман воспринимается как трансцендентная сила. Здесь также речь идет о появлении человека на самых ранних этапах Мира – Пуруши, который приносится в жертву. Расчленение его имеет тот же космогонический смысл: переход к явленному Миру. Здесь также имеется в виду творение мыслью. Брахман извлекает ум из самого себя, ум его реален и нереален. Все это очень напоминает действия невидимого духа мысли и действия йо из мифа бамбара.

Замечательной иллюстрацией творения Вселенной мыслью может служить известное видение Гермеса, о котором повествует трактат «Поймандр». Гермесу, жаждущему «изучить вещи, понять их природу и постигнуть Бога, является „некто огромный, без определенных очертаний“. Этот „некто“ – „Поймандр, Высший Ум“, открывает перед Гермесом захватывающую дух панораму, в которой ему предстает Мир в момент его возникновения.

«Все стало Светом, мягким и приятным, пленяющим мой взгляд. Вскоре после этого спустилась тьма, жуткая и мрачная, завивающаяся в спирали, подобно змеям, как мне показалось. Затем эта тьма превратилась в нечто влажной природы, бурлящее невыразимым образом, изрыгающее дым, как от огня, и издающее звук, скорбный неописуемый рев. Потом оттуда раздался нечленораздельный крик, словно голос Света (или по другим переводам – огня)…» «Этот Свет, – сказал он (Поймандр), – это я, Ум, твой Бог, который предшествовал влажной Природе, вышедшей из мрака. Исходящее же из Ума лучезарное Слово – это Сын Божий». «„Ты увидел в своей мысли форму, исконную, предшествующую бесконечному началу“, – так сказал Поймандр». О себе он сказал также: «Ум, Бог, объединяющий мужское и женское начала, который есть жизнь и Свет, сотворил Своим Словом иной созидающий Ум – Демиурга, бога огня и дыхания, который создал затем семь Управителей, объемлющих в своих кругах мир чувственный и управляющих им с помощью того, что называется Судьбой»[59].

Очень многие детали этого фрагмента (а сам текст трактата достаточно большой) удивительным образом перекликаются с ключевыми моментами мифов догонов и бамбара. Поймандр, Бог–Ум, предшествует творению, он даже предшествует «мраку, из которой выходит влажная Природа». В себе он изначально заключает оба принципа – мужской и женский, соединение которых необходимо для начала творения. Этот Ум творит и жизнь, и Свет. Он творит «иной созидающий Ум – Демиурга, бога огня и дыхания». Здесь вновь усматривается указание на то, что сам Поймандр не является в полном смысле творцом. Он – носитель идеи творения, заключенной в Его Сыне. Это – Свет—Слово– Логос. «Иной Ум», бог огня и дыхания, исходящий из Поймандра, это как бы сам Поймандр в процессе творения, в проявлении своего «плана» – Слова, и он очень напоминает йо, духа мысли и движения, из текста бамбара. «Иной Ум» создал семь Управителей, тем самым утвердив семеричный принцип создаваемого Мира. А семь Управителей напоминают семь Риши из древнеиндийской космогонии, семь Амеша–Спента в зороастризме, семь Архангелов и т.д. Обращают на себя внимание и другие параллели. Так, исходная тьма издает звук, звук начала творения. О звуке, сопровождающем самые ранние акты творения, как мы помним, говорится в мифе бамбара. Сама тьма завивается спиралями, подобно змеям. Я полагаю, что и спирали, и змеи здесь не образ, не метафора. Спирали здесь явно упоминаются вовсе не случайно, они передают движение энергийных потоков, в тексте бамбара называемых «вихреобразными потоками». А змеи, сопоставляемые с этими потоками, как мы увидим в дальнейшем, в мифах часто появляются как символ этого первобытного вихря, выходящего из Бездны в Начале Начал. А вот как рисуют картину возникновения Мира некоторые древнеегипетские мифы.