— А вы сами? – всё-таки уточнила журналистка.

— Я почти никогда не вру, – ответил я, — шутка. У меня, как и у любого другого человека есть то, о чём я сожалею. Самое большое — это потеря очень важного для меня человека, — и как я отчаянно хотел, чтобы она меня услышала. — Поддержки которого мне действительно не хватает, никогда не получал столько тепла, заботы, веры, искренности. Я это ценил, но в итоге мои неосторожные слова всё разрушили.

— Для человека, который греется в лучах славы, так как вы, – заметила другая журналистка, — очень странно так говорить. Получается, что сейчас у вас нет поддержки и…

— Тепла? И искренности? – зацепился я, рвануло злостью, которая обычно скрежетала внутри, потому что ненавидел то, что делал, откровенно душно было сидеть здесь… — Хотите сказать, что вам нравится быть здесь и задавать мне эти вопросы? Ну, или большинству из вас? Это же просто работа, – почувствовал, как меня пнул в бедро сидящий рядом Ренат, — не предпочтёте оказаться, где-то в более приятном месте? А то… Сначала общаться с таким вот сомнительно талантливым писакой, который весь из себя, невозможно крут, циничен, марает бумагу своими текстами, заколачивает бабки, а вам надо сидеть, задавать вопросы, потом ещё статьи писать хвалебные. Хотя хочется быть, ну, если не на моём месте, то там где, вспоминая классика, тепло, сухо и есть, чем дышать?

Девушка стесняясь заёрзала, краем глаза я увидел, что агент собирается попытаться разрядить обстановку, сделал это вместо него:

— Но давайте сделаем вид, что мы никогда не врём, нас всё устраивает, а мне так вообще, вы правы – грешно жаловаться, – я нарочито неоднозначно глянул на сидящую рядом Алину, а точнее в её декольте с богатством, сотворённым пластическим хирургом, повёл бровью, — так что улыбаемся и продолжаем?

И так далее и тому подобное.

А потом подписи книг. И бесконечная кажется очередь, селфи, пожелания… подписанные не моим именем. И хотя внутри теплилась надежда, что она меня услышала, что у меня получится её найти, но книгу подписать подошла только вот та девочка Евгения. И я так и не смог проследить, куда она делась после того, как получила заветный росчерк на книге, потому что меня уже тянули на себя другие люди. Успел только в книгу визитку пихнуть… на деле надеялся, но сам не знал на что.

— Ты с ума сошёл? – возмущался Ренат, когда добрались до его номера в этом отеле, что в комплекс входил.

А мне хотелось пойти туда, изучить всю эту толпу и, если я концентрировался на этой самой Евгении, дав ей свою визитку, то веры, что звёздочку свою не упустил у меня не было.

— А тут есть, где выпить? – спросил я, игнорируя возмущение своего бессменного вампира-агента по поводу моих выходок перед прессой.

— Слав, ты совсем? – взорвался Ренат и с присущей его характеру вздорностью, которую всегда старательно сдерживал, полез на рожон.

Только вот я уже давно знал, что дальше шипения и тыканий пальцем в воздух, дело не пойдёт. Нет, сначала попытался — как-то по-началу нашей совместной работы Ренат ткнул пальцем в грудь своему тогда ещё начинающему, но уже приносящему невероятную прибыль агентству и издательству, писателю… Палец моментально был почти сломан, потому что я, выросший в опасных районах окраин, хоть и был начитанным, разносторонним, смышлённым малым, но всё же в таких ситуациях был научен горьким опытом отвечать на такие вот жесты и достаточно серьёзным образом.

С тех пор Ренат палец свой держал при себе, но когда не получалось, предпочитал всё-таки находится от меня на приличном расстоянии. Я внутренне довольно ухмыльнулся.