— Лютик? – она действительно так вздрогнула, словно пёл должен был жить вечно.

— Да, – подтвердил я, понимая, что внутри как ни странно это ещё как-то откликалось печалью. — И у меня не было денег, чтобы его лечить. Исследования, операция, если бы нужна была… не было. Мама плакала. Папа ходил вздыхал. А я психанул и написал вот эту вторую книгу. Так, как мне сказали. Я её недели за три написал, ночами не спал. А они сказали хорошо, но… и предложили переписать. Но я не стал, мне было проще новую написать. И я написал. Первую. Только Лютику уже не помочь было. Я потом просто долги отдавал за его лечение и за усыпление.

Я подвис рассказывая об этом, ушёл в себя, не заметил её реакции на рассказ, а она всхлипнула, соскочила с дивана и я не успел поймать, ушла в ванную.

— Эй, звёздочка, – но она уже плакала, по её щекам текли слёзы… оплакивала мою собаку, хотя по ней плакали только я и мама, лучший друг вообще сказал, что хрень – пёс же. В самом деле…

А она рыдала, хотя моего пса не видела в живую ни разу, только на фотке. Хотя времени прошло шесть лет… Но искренне сожалела, сочувствовала.

— Тише, крошка моя, тише, не надо, не надо… – погладил по голове, притянул к себе, заглядывая в глаза и прижимаясь к ним губами.

Я целовал её и сходил с ума от нахлынувшей нежности от желания простой мягкой ласки, утопал в ней хотя желал большего жгучего, но как завороженный тлел в этой эмоции, чистой и честной. Ей было жаль моего пса.

Мне казалось, что тепло, которым накрывало рядом с этой женщиной нереально, что я просто не заслужил чего-то подобного. Оно было таким безумно живительным, особенно после того, как я столько времени провёл рядом с этими мертвенно блеклыми хоть и потрясающе красивыми женщинами, которые дарили свои улыбки и внимание только если кто-то мог оплатить ценник, который на этом всём был.

И ведь я прекрасно знал, что все эти слова про продажность женщин – херня.

Нет не так, эти мужчины, которые хотели рядом таких вот идеальных, должны были быть готовы, что такой идеальности не существует от природы, есть только задел, а за остальное надо платить. Только зачем им это? Могли ли они сказать? Статус… как хороший алкоголь, курение сигар, покупка тачек, которые будут стоять в “конюшне”, потому что – а куда ты на такой поедешь? Но важно ли это? Нет… только само обладание. У девочек свои игрушки и хотелки – брюлики, меха, спа всякие, машинки с личными водителями, дома с прислугой, отдых в отелях десяти звёзд с личным пляжем… А у мальчиков свои. И вот такие искусственные идеальные “тёлки” – это один из пунктов этого их перечня статусности.

Смешно, но у многих этих мужиков дома сидели такие очаровашки Маши, Даши, Оли, Кати, воспитывали детей, блины пекли, борщики варили, ждали домой этих “добытчиков”, которые в свет выходили со своими куклами Эвелинами, Алинами, Маленами, Виолеттами. Трахали их в квартирах, которые им покупали, с обстановкой по последним визгам дизайнерских изысков, больше похожих на макеты, а не на квартиры. Мне самому такое жильё снимало агенство – там на полочках стояли мои призы, всякие рамки с благодарностями и прочим, туда приглашали журналистов, чтобы поговорить. Но жить там я не мог, и не верил, что все эти на пафосе мужики могут. Не, когда только начинаешь, на разгоне, на взлёте – в такие вот апартаменты заходишь и типа оно твоё, и баба эта шикарная твоя, и пялить её можно, как хочешь, куда хочешь и просить её можно о чём угодно… любая фантазия за ваш счёт. Всё оплачено! И стоит да, крепко стоит на самого себя. А надолго ли стояк?