. Это было вполне обоснованно, так как рождение парламентаризма в России пришлось на период революции 1905–1907 годов. Сдерживающее начало нашло отражение в правоприменительной практике, как центральной, так и местной. Так, Вятская духовная консистория в 1907 г. привлекла к ответственности священников-депутатов Государственной думы за их деятельность в палате. За отказ осудить революционный террор депутат II Думы Ф. Тихвинский был лишен сана священника. Понесли уголовную и административную ответственность участники «Выборгского воззвания» в ответ на роспуск I Думы. Среди уральских депутатов-выборжцев было немало арестованных и высланных за пределы губерний, отстраненных от занимаемых должностей[29]. В 1913–1915 гг. Верховный уголовный суд рассматривал обвинение члена III Думы И. Покровского (Оренбургская губ.) в клевете. В связи с началом войны дело не было закончено и депутат не понес никакого наказания. На ограничение права въезда в губернии Урала ссылались депутаты-кадеты как на одну из причин их недостаточной связи с массами в период работы III и IV дум[30].

Неоднозначно трактовался в общественно-политической мысли России начала XX в. депутатский мандат. Со временем закрепилась доктрина национального представительства, по которой депутат представляет не избирателей своего округа, а нацию в целом. Российская модель не предполагала направление членам Думы наказов избирателей и отзыва своих представителей. Более того, члены Государственной думы перед началом ее работы присягали на верность императору помнить лишь о благе и пользе России. На практике депутаты, особенно из числа оппозиционных фракций принимали наказы избирателей и старались выполнять их, рассматривая себя в качестве выразителей их нужд. Это было не столько отступлением от нормы, сколько следствием развития демократии, социальной дифференциации общества. В этой связи предвыборные обещания депутатов стали рассматриваться как их обязательства перед избирателями, этической нормой[31].

Уральские депутаты-трудовики использовали наказы, шедшие с мест в целях оправдания радикальных требований решения аграрного вопроса. Так, только во II Думе от Оренбургской, Пермской и Уфимской губерний они получили 26 наказов крестьян в поддержку требования конфискации помещичьей земли[32]. На письма с мест ссылались уральские депутаты-трудовики, отстаивая идею эволюционного развития общины, выступая против ее искусственного разрушения[33]. Письма, наказы, приговоры активно использовали в своей практике и уральские депутаты-кадеты. Опираясь на них, депутаты пытались реализовать тактику наступления на правительство, не останавливаясь перед возможностью открытого разрыва с ним. В телеграмме, принятой на сходе в Нейво-Рудянском заводе кадеты провели требование в поддержку резолюции своей фракции «об отставке нынешнего министерства… идущего по реакционному пути, не получившего доверия и симпатии страны…»[34].

Одним из элементов правового статуса народного представителя выступал депутатский индемнитет. Русские конституционалисты рассматривали его как необходимое условие демократизации состава парламента. Первоначально депутаты получали суточное вознаграждение, с 1908 г. депутатам было установлено денежное вознаграждение в 4200 руб. в год в течение всего срока их мандата[35]. Таким образом, депутатский индемнитет создавал реальную возможность для демократического состава представительного учреждения, являлся экономической гарантией осуществления представительских полномочий депутатами.

Одновременно закон установил штрафы за прогул заседаний – 25 руб. за одно пропущенное заседание, но не выше 350 руб. в месяц. На практике установление штрафа не достигало цели. Содержание депутатов составляло самую значительную часть расходов Думы (в 1911 г. – 1,9 млн руб из 2,7 млн)