был готов. С юридической точки зрения Грамота во многом представляла собой совершенный документ: ему были характерны законченность, логичность, детальность разработок, грамотный язык изложения. Грамота наделяла императора огромными полномочиями. «Государственная власть неразделима: она сосредоточена в лице монарха», – гласила ст. 12. Исполнительная власть возлагалась на Государственный совет (Комитет министров). Была воспринята идея народного представительства. В ст. 91 провозглашалось: «Да будет российский народ отныне и навсегда иметь народное представительство». Органом такого представительства был назван Государственный сейм (Государственная дума). Он состоял из императора и двух палат: верхней – Сената и нижней – Посольской палаты. В соответствии с ст. 13 Сейм лишь «содействует» государю в государственной власти. Провозглашалось отделение судебной власти от административной. Определялось, что Верховный государственный суд функционирует в составе председателя, сенаторов и других лиц, которые назначаются царем. Мыслилось, что данный орган должен рассматривать государственные преступления и противозаконные поступки высших чиновников. Судьи должны были назначаться императором по правилам об испытании, а выборные – в соответствии с особым постановлением. Территория страны делилась на наместничества, в которые входили по несколько губерний. Возглавляли наместничество наместник и Совет наместничества. Устанавливался ряд прав и свобод подданных Российской империи.

Однако Государственная уставная грамота так и не была «дарована» народу России в качестве конституции. Историки чаще всего связывают причину этого со смертью Александра I.

В отечественной историографии дана общая оценка данного документа. Отмечается, что Государственная уставная грамота Российской империи – это определенная веха в истории российского правительственного конституционализма. Она свидетельствует о достаточно высоком уровне русской политико-юридической мысли первой четверти XIX в. Вместе с тем Государственная уставная грамота оставляла в неприкосновенности прерогативы самодержавия. Поэтому такие принципы, как народное представительство, ответственность исполнительной власти перед законодательной, разделение властей, федерация и т. п., находились в непримиримом противоречии с сильной централизованной властью в лице императора и состоявших при нем бюрократических учреждений, а главное – сохранялось крепостное право, абсолютно не совместимое с прокламируемыми свободами[21].

Действительно, Конституция Н. Н. Новосильцева оказалась более сословной, продворянской, просамодержавной, чем проект Сперанского[22]. Она защищала прерогативы сильной самодержавной власти в ущерб принципам демократии, что сказалось на порядке формирования представительных учреждений, мере их контроля над исполнительной властью, правах сословий. Тем не менее проект Н. Н. Новосильцева вполне достойно представляет русский конституционализм. В нем хорошо учтены такие особенности России, как отсутствие массовой политической культуры, сильная централизованная государственная власть, пестрый этнический состав населения. Впервые в истории отечественного конституционализма этот проект поставил проблему федеративного устройства государства, в том числе и по этническому признаку.

Получив в свое распоряжение довольно умеренный вариант конституции, Александр I не только не принял мер для его осуществления, но и не ознакомил правительственные круги ни с ним, ни с подготовленными в 1820 г. двумя манифестами, которые должны были быть объявлены в момент провозглашения Государственной уставной грамоты (о введении ее в действие, в котором основное внимание уделялось доказательству того, что это является не введением новых порядков, а совершенствованием существующих, и о уничтожении польской Конституции 1815 г. и превращении Царства Польского в наместничество Российской империи