г) по глубине эволюционных процессов в правовых системах сторон – участниц правовой аккультурации: правовая аккультурация, приведшая к ассимиляции правовой системы общества-реципиента с правовой системой общества-донора; правовая аккультурация, приведшая к органическому симбиозу правовых систем сторон – участниц правовой аккультурации; правовая аккультурация, приведшая к созданию гетерогенной системы с большим количеством фиктивных (отторгнутых обществом-реципиентом) норм; поверхностная правовая аккультурация, приведшая к созданию искусственной системы, в которой привносимое обществом-донором право имеет исключительно внешний (инструментальный) по отношению к реципиенту характер.

В реальной практике правовая аккультурация, как правило, происходит не в одной какой-либо форме, а в их совокупности и взаимодействии.

Феномен правовой аккультурации в контексте коэволюции политико-правовых систем современности продолжает привлекать к себе внимание исследователей развития информационно-коммуникативной, регулятивно-охранительной среды человеческой жизнедеятельности и акцентировать внимание на особенностях взаимодействия правовых культур и специфике формирования национальных правовых систем.

При анализе особенностей этнического правосознания в генезисе традиционной культуры важнейшее значение приобретает феномен реифицированности. Значительных успехов в его изучении достигли Люсьен Леви-Брюль и Клод Леви-Строс[106]. Исследователи единодушно признают, что реификация базируется на отсутствии понимания диалектической связи между человеком-творцом и его творениями. Это своеобразное видение реальности, которая предполагает непрерывное проникновение священных сил в мир повседневного опыта. Отсюда реальность выступает как полотно, сотканное из «мифологической пряжи». В интерпретации П. Бергера и Т. Лукмана реификация – это восприятие человеческих феноменов в качестве вещей, т. е. в нечеловеческих и, возможно, в сверхчеловеческих терминах. Другими словами, реификация – это восприятие продуктов человеческой деятельности как чего-то совершенно от этого отличного, вроде природных явлений, следствий космических законов или проявлений божественной воли. Реификация означает как то, что человек может забыть о своем авторстве в деле создания человеческого мира, так и то, что у него нет понимания диалектической связи между человеком-творцом и его творениями. Реифицированный мир, по определению, мир дегуманизированный. Он воспринимается человеком как чуждая фактичность, как opus alienum, который ему неподконтролен, а не как opus proprium его собственной производительной деятельности[107].

Отсюда феномен того, что продукты человеческой деятельности (институты), объективируясь в символической и знаковой системах, приобретали статус природных явлений, или «божественных законов». «Что бы ни случилось «здесь, внизу», все это лишь бледное отражение происходящего «там, наверху»[108]. Главный рецепт реификации – символическое наделение любых социальных явлений онтологическим статусом, независимым от человеческой деятельности.

Аналогичным образом могут быть поняты и отдельные обычно-правовые институты. Достаточно вспомнить отношение к ним в традиционных обществах. Брак понимался и интерпретировался общественным сознанием как имитация божественных актов плодородия, универсальное проявление законов природы, необходимое следствие биологических и психических сил. Обычай же первой ночи интерпретировался «вхождением отца» в свою дочь. Талион был не чем иным, как символическим действием, восстанавливающим нарушенное природное равновесие. Талион мог так же объясняться и как моральная обязанность, вызванная испугом перед блуждающим и мстительным духом жертвы и т. п. Символ и миф здесь пребывают в нерасторжимой связи. Различного рода инициации (например, вступление мужчин в мужской возраст) могут быть интерпретированы в режиме реификации как обмен между живыми-взрослыми и мертвецами-предками. Юношей в результате инициации как бы дарят и возвращают, тем самым они получали символическое признание. То же самое относится и к женщинам. Они достигали настоящего социального статуса после того, как их отдавали и брали замуж. Интересную трактовку этому феномену дает Жан Бодрийяр. Он полагает, что в архаическом обществе «кто ничего не давал, хотя бы свою дочь или сестру, тот признавался мертвым. И наоборот, женщина, которую нельзя отдать, тоже умирает или же она оказывается перед необходимостью продавать себя. В этом корни проституции как остатка в процессе обмена/дара и как первой формы экономического обмена. Хотя первоначально, в архаическом контексте, плата блуднице и является «жертвенной платой», все же с неё открывается возможность иного типа обмена»