В ученой литературе и в учебниках, которые будут у вас в руках, вы будете встречаться с настойчивым напоминанием, что Международное Частное Право есть право, т. е. совокупность юридических норм, а не практическое руководство международной вежливости и расчета, право, – а не comitas nationum, courtoisie nationale. Вы узнаете, когда я буду говорить вам о теории статутов, как в XVII в. появилось учение, по которому применение иностранных законов в пределах государственной территории есть только акт вежливости относительно иностранного государства и результат своекорыстного расчета, в принципе же должен всегда применяться территориальный закон. Эта точка зрения была усвоена английской юриспруденцией, которая до недавнего времени мало интересовалась теоретическими вопросами в нашей области; она искала правильного разрешения отдельных казусов; когда она не находила ответов в судебных прецедентах, она спокойно обращалась к иностранной юриспруденции и вообще довольствовалась первым попавшимся ей теоретическим обоснованием. Некоторые континентальные юристы, например, Лоран, автор самого обширного, в 8 томах, произведения о Международном Частном Праве, мало знакомые с английской судебной практикой, видят в этом только отсталость английской юриспруденции и укоряют ее в том, что она будто бы санкционирует систему произвола. Это глубоко несправедливо; чувством законности английская юриспруденция проникнута насквозь, и под системой comitas она вовсе не разумеет что-либо противоположное праву. И затем, как на это недавно обратил внимание немецкий ученый Шторк, международная comitas вообще есть своего рода аморфная масса, где формируются юридические нормы, так что особенно противополагать ее праву нет надобности. Во всяком случае, бесспорно, что Международное Частное. Право есть не что иное, как право, что коллизионные нормы, предписывающие применение в известных случаях иностранных законов, по своей природе суть нормы юридические. Рассмотрим ближе ту природу.

Я уже сказал вам, что хотя Международное Частное Право имеет дело только с частными интересами, оно не есть материальное частное право; оно ничего не говорит о том, как приобретаются и утрачиваются субъективные права. Частное право каждой отдельной страны регулирует правоотношения, которые устанавливаются в согласии с материальным правопорядком этой страны; оно говорит, например, что право собственности на вещь принадлежит тому, кто приобрел ее согласно с такими-то законами. Коллизионные же нормы разграничивают сферы господства отдельных правопорядков; они определяют, какой правопорядок применим к обсуждению данного случая; они говорят, например, по какому из разноместных законов, русскому, французскому и т. д., следует судить, приобретена ли вещь так, что держателя ее можно считать собственником. Не всегда легко отличить коллизионные нормы от материальных норм; это мы увидим впоследствии, но это не изменяет сущности дела; коллизионные нормы предполагают, что существуют разные правопорядки, и они проводят между ними границы. Поэтому, как это выяснил Цительман, коллизионные нормы не могут составлять части материального права страны, а стоят вне его, «как нельзя самого себя вытащит за волосы из воды». Мне представляется боле правильным сравнение с межами, которые разграничивают две дачи генерального межевания и потому не входят в состав ни той, ни другой. Как эти межи принадлежат государству, так и коллизионные нормы составляют публичное право страны; потому публичное, что в них содержится приказ государства, обращенный к его должностным лицам и судьям в таких-то случаях применять не туземные, а иностранные законы; это есть обязательное для должностных лиц и судей объявление государства о границах его собственной законодательной власти в вопросах частного права, и о границах этой власти других государств. Это приказ, обращенный внутрь страны, а не объявление по адресу иностранных держав. Государство может находить, что в таких-то случаях должны применяться иностранные законы, в других – туземные; другое государство может смотреть иначе – ни то, ни другое никому отчетом в этом отношении не обязаны, судьи же и чиновники обязаны коллизионных норм своего государства держаться беспрекословно.