Таков принцип надгосударственного Международного Частного Права. Этот принцип есть вывод из общего положения Международного Права, что каждому государству отведена определенная сфера господства. Но, как принцип Международного Права, он действует только при сом нении, т. е., если между государствами путем договоров не установлено относительно Международного Частного Права что-либо другое; только, если государства не условились иначе, только тогда конфликт должен быть решен в пользу закона того государства, которому принадлежит юридическая власть по принципу Международного Права. Поэтому-то Международное Частное Право, которое выводится из Международного Права, имеет только субсидиарное значение на случай, если сами государства не постановили между собою ничего другого. Это субсидиарное надгосударственное Международное Частное Право есть только Международное Право, т. е. оно связывает государства относительно друг друга, оно обязывает их вводить у себя нормы, согласные с этим Международным Правом; но оно само по себе в пределах отдельного государства не действует, оно непосредственно судью отдельного государства не обязывает. Судью обязывает только то право, которое постановлено его собственным законодателем или которое признается как закон его собственным государством; совокупность таких норм образует внутренне-государственное Международное Частное Право, совершенно отдельное от надгосударственного Международного Частного Права. Судя связан коллизионными нормами собственного государства; он обязан применять то законодательство, свое или чужое, какое применять предписывает ему коллизионная норма его собственного государства. Но как быть, если в данном государстве не существует таких коллизионных норм? Какую-нибудь норму судья иметь должен; ведь, чтобы постановить свое решение, он обязан же сделать выбор между законодательствами. Тут-то выступает на сцену надгосударственное Международное Частное Право. Судья должен рассуждать так: если мое государство ничего не сказало относительно сферы своего господства, то надо думать, что оно отводит себе ее в согласии с Международным Правом, а не противно Международному Праву; надо думать, что мое государство велит мне применить надгосударственное Международное Частное Право, а потому я решу дело по своему или по иностранному закону, смотря по тому, что говорит это надгосударственное Международное Частное Право. Так это надгосударственное Международное Частное Право получает субсидиарное значение и как источник внутренне-государственного коллизионного права.

Таково это стройное, логически выдержанное учение Цительмана. Первый вопрос, который, вызывается этим учением, состоит в том, существует ли это надгосударственное Международное Частное Право в действительности, или только в идеале? К сожалению, Цительман признает, что коллизионные нормы отдельных государств стоят в кричащем противоречии с этим надгосударственным Международным Частным Правом; он только думает, что это плод недоразумения, непонимания, что государствам нет никакого интереса в вопросах частного права вторгаться в чужие сферы; что нужно только неустанно твердить им о необходимости и возможности согласования внутренне-государственных коллизионных норм с надгосударственным Международным Частным правом, и это согласование будет достигнуто. Но, спрашивается, само-то Международное Право, то, откуда выводится надгосударственное Международное Частное Право, – это Международное Право – выставляет ли оно такое положение, как то, что образует фундамент всего учения Цительмана, а именно, что с точки зрения Международного Права законодательная компетенция в области материального гражданского права принадлежит в каждом отдельном случае только одному государству, а не в то же время и другому? А что, если в Международном Праве вовсе не содержится такого положения? Что, если это положение Цительмана, а не требование положительного Международного Права? Этот чрезвычайной важности предварительный вопрос, то, что в парламентской процедуре называется «question prealable», поставлен Францем Канном; это вопрос, обращенный одинаково ко всем интернационалистам, и который в простых выражениях гласит так: «Действует ли отдельное государство противно требованиям Международного Права, когда утверждает, что не только закон другого государства компетентен в регулировании правоотношения, но что компетентен и его собственный закон? Или еще иначе: «Нарушается ли требование Международного Права, если государство не признает исключительной законодательной компетенции другого государства?». Чтобы быть еще более ясным, я приведу вам несколько коллизионных норм для образца.