Попытка обосновать юридическую обязательность применения иностранных законов требованиями Международного Права должна считаться неудачной. Нет, государство обязано применять в некоторых случаях и иностранные законы, но в каких именно, – этого ему никакое Международное Право не предписывает. Вне тех договоров, которые существуют между отдельными государствами, вне тех конвенций, которые готовятся Гаагскими конференциями для кодификации Международного Частного Права, не существует Международного Права, которое диктовало бы государству, в каких случаях оно должно допускать у себя действие иностранных законов. Дело Международного Частного Права было бы очень плохо, если бы его основание лежало бы в Международном Праве, потому что на требование уважать суверенитет государства, издавшего иностранный закон, всегда может быть дан ответ, что суверенитеты равны; что территориальный закон не ниже иностранного закона; что применение к иностранцам всегда и во всех случаях территориального закона требуется уважением к местному суверенитету; что применение к ним местных законов означает только уравнение их с собственными подданными, а большего, как равенство с туземцами, для своих подданных никакое государство, следовательно, и Международное Право, требовать от других государств не вправе. Нет, Международное Частное Право есть право, но его корни лежат в национальном, или внутренне-государственном праве, и это основание гораздо прочнее. Государство обязано применять иногда и иностранные законы, потому что оно нарушило бы свою обязанность относительно собственных подданных гарантировать им приобретенные ими права; если оно не может вернуться к временам, когда поездка за границу составляла государственное преступление, если оно само не может существовать без обеспеченного международного товарного и денежного обращения, то оно и не может поступать иначе, как допускать у себя действие иностранных законов, не взирая на то, как в таких же случаях поступают другие государства. Государство нарушило бы свою первую обязанность относительно собственных подданных, если бы применение иностранных законов зависело в нем от прихоти государственной власти, если бы законодатель не считался с первою потребностью гражданского оборота, с коренным правомерным интересом собственных подданных гарантировать приобретенные права; применение иностранных законов к иностранцам есть уже не что иное, как отраженное действие правила, что ради собственных подданных необходимо применять их. Но в каких случаях государство должно применять иностранные законы, в каких свои, т. е. каково содержание коллизионных норм, – это решается не с точки зрения Международного Права, а внутренне-государственным правом. Основанием действующей в стране коллизионной нормы будет всегда только выраженная или молчаливая воля государства.

Это реалистическое воззрение на источник Международного Частного Права делает все большие успехи по мере того, как появляются новые кодификации. Международного Частного Права, в особенности после издания германского уложения и проектов Гаагских конференций. Английская юриспруденция всегда стояла на той точке зрения, что коллизионные нормы составляют не что иное, как отрасль внутренне-государственного права, которая с необходимостью вырастает из того факта, что в юридических отношениях участвует иностранный элемент. Напротив, в юриспруденции Германии, Франции и Италии еще недавно господствовали интернационалисты. То или другое воззрение на происхождение норм Международного Частного Права отражается на методе его изучения. Очевидно, что дедуктивный метод, которому следуют интернационалисты, не дает знания реальной действительности, потому что общеобязательные для всех государств коллизионные нормы не могут быть выведены из какого-нибудь одного начала. Правильно держаться индуктивного метода, т. е. изучать положительные законодательства. Но и одним позитивизмом нельзя ограничиться, прежде всего, потому, что каждое законодательство в отдельности представляется чрезвычайно скудным. В особенности же позитивизм недостаточен, потому что конечною целью науки всегда останется отыскание такого принципа, который привел бы к установлению гармонии законодательств так, чтобы субъективные права оставались обеспеченными всюду, где бы они ни обсуждались; поэтому нельзя изучать какое-либо одно законодательство с его коллизионными нормами. Чтобы управлять оркестром, нужно не только знать, как рассадить музыкантов, но и знать, какие звуки можно извлечь из каждого инструмента; для того, чтобы получилась гармония, нужно знать, какие инструменты должны порою и помолчать. Гармония законодательств, которой добивается Международное Частное Право, состоит в том, чтобы законодательство, которое могло бы сказать свое веское слово, немного помолчало и дало поговорить другому. В каждом коллизионном случае сталкиваются, по крайней мере, два правопорядка; чтобы знать, который из них должен в данном случае уступить, нужно знать, какие цели преследуются материальными нормами данного правопорядка, на сколько достижение этих целей важно для этого правопорядка; только тогда, сравнивая столкнувшиеся материальные нормы, можно знать, какими целями материального права можно пожертвовать ради устойчивости права в международном обороте, какая коллизионная норма лучше разрешит столкновение, скорее приблизит к гармонии законов. Следовательно, необходимо знать не одно какое-нибудь материальное гражданское право, а все, которые дают повод для коллизий. Таким образом, сам собою предуказывается индуктивно-сравнительный метод изучения; он один может привести к выработке таких коллизионных норм, при которых приносилось бы в жертву возможно меньше целей, преследуемых внутренне-государственными или национальными законами, но достигалась бы возможно большая гармония между отдельными законодательствами.