В XIV–XV веках в Италии достигают расцвета так называемые «конденоттеры» (condottieri) – профессиональные командиры наёмных армий, среди которых особенно выделялись Франческо Сфорца, Джованни Акутавани и Бартоломео Коллеони [Мейер, с. 154]. Они управляли целыми компаниями, которые могли насчитывать тысячи человек, имели собственные знамёна, лагеря и логистическую инфраструктуру. Наёмники обладали высокой степенью боевой подготовки и нередко диктовали свои условия заказчику. Случалось, что конденоттеры переходили на сторону противника за более высокую плату или заключали тайные соглашения, выгодные лично им [Фрегоза, с. 147].

Следует отметить, что распространение наёмничества сопровождалось серьёзными социальными и моральными проблемами. Наёмники были склонны к грабежам и насилию, особенно если заказчик задерживал выплату жалования. Известны случаи, когда целые наёмные армии, оставшиеся без финансирования, становились источником анархии и бедствий, разоряя деревни, захватывая города и шантажируя местных правителей [Мейер, с. 172]. Особенно разрушительной была деятельность так называемых «Больших компаний» (Grandes Compagnies) во Франции в XIV веке – это были объединения наёмников численностью до 10 000 человек, которые в периоды перемирий переходили к откровенному разбою [Констебль, с. 127].

Постепенно с усилением централизованных государств в XV–XVI веках практика наёмничества начала вытесняться созданием регулярных армий, находящихся на постоянном содержании у короны. Однако в некоторых регионах, особенно в Италии и Швейцарии, наёмные армии продолжали играть важную роль вплоть до начала Нового времени [Фрегоза, с. 204]. Особенно славились швейцарские наёмники, известные своей выучкой, дисциплиной и высокой боеспособностью, что обеспечило им спрос в армиях Франции, Испании и папского государства [Мейер, с. 208]. Швейцарцы даже стали ядром личной охраны римских пап – традиция, сохранившаяся в Швейцарской гвардии Ватикана до наших дней.

Таким образом, возникновение и развитие наёмничества в Средние века было ответом на кризис феодальной военной системы и стремлением к созданию более профессиональных, мобильных и эффективных вооружённых сил. Несмотря на постоянные риски, связанные с ненадёжностью наёмников, их значение в истории военного дела и в формировании европейских государств трудно переоценить.

Глава о средневековых укрепленных городах и рыцарской войне позволяет увидеть, как в течение нескольких столетий европейская военная культура претерпевала глубокие изменения, отражающие не только эволюцию вооружений и тактики, но и преобразования в социальной, политической и религиозной сферах. Центральное место в военном ландшафте Средневековья заняли крепости и осадные технологии, которые стали важнейшими элементами защиты и символами власти. Развитие фортификаций превратило города в самостоятельные военные узлы, нередко неподконтрольные центральной власти. Эти укрепленные центры были способны выдерживать длительные осады, что определяло стратегию целых войн и формировало культуру ведения боевых действий.

Технологический прогресс в области осадных орудий, особенно появление и усовершенствование метательных машин, а позднее и применение пороха, привёл к увеличению масштабов и разрушительности осад. Борьба между осаждающими и обороняющимися превратилась в настоящую инженерную дуэль, где побеждали не только сила, но и изобретательность. Это породило расцвет военной архитектуры, появление сложных систем рвов, бастионов и подземных галерей, которые требовали от осаждающих всё более сложных и дорогостоящих средств прорыва. Таким образом, крепости стали не только защитными сооружениями, но и ареной постоянного технологического соперничества.