Австрийская школа в лице Е. Бём-Баверка, К. Менгера, Ф. Визера сделала акцент на анализе потребностей «экономического человека» и пришла к выводу, что ценность благ, на которые этот человек предъявляет спрос, по своей основе субъективна, произвольна и не может быть измерена по какой-то объективной шкале. Homo oeconomicus австрийской школы – это прежде всего человек, нацеленный на то, чтобы удовлетворить собственные запросы и потребности. Как отмечал Карл Менгер:

«Руководящая идея всей хозяйственной деятельности людей – это возможно более полное удовлетворение своих потребностей»[30].

С другой стороны, индивид в построениях австрийских экономистов – это всегда расчетливый и эффективно калькулирующий индивид. Как и бентамовский человек, он способен взвесить и рассчитать свои потребности, разместить их на особой математической шкале. Менгер в связи с этим указывает:

«Надобность в средствах потребления представляет собой величину, для количественного определения которой по отношению к будущему времени нет никаких принципиальных затруднений, величину, выяснить которую люди стараются в своей деятельности, направленной на удовлетворение потребностей, в пределах действительной возможности и практической необходимости, т. е. ограничиваясь, с одной стороны, теми промежутками времени, на которые простирается в данном случае их предусмотрительность, а с другой – той степенью точности, которая достаточна для практического осуществления их деятельности»[31].

Маржинализм в лице австрийской школы еще более по сравнению с классической школой усилил общий рациональный элемент в модели «экономического человека», и во все большей степени сделал этого homo oeconomicus человеком оценивающим и человеком выбирающим.

Альфред Маршалл и кембриджская школа в значительной степени подвергли пересмотру существовавшие до них модели «экономического человека» и сделали шаг к синтезу маржинализма и классики в экономической антропологии. Кроме того, трактовка homo oekonomicus у Маршалла является, пожалуй, не сколько теоретической, а более психологической и практической. А на практике реальный человек способен быть не только эгоистом, но и альтруистом, и не только вести себя строго рационально, но и проявлять импульсивность и непредсказуемость:

«Они (экономисты. – А.О.) имеют дело с человеком, в своей хозяйственной жизни руководствующимся в большей степени эгоистическими мотивами и в такой же мере учитывающим эгоистические мотивы других, с человеком, которому присущи как тщеславие и беспечность, так и чувство наслаждения самим процессом хорошего выполнения своей работы или готовность принести себя в жертву ради семьи, соседей или своей страны, с человеком, которому не чужда тяга к добродетельному образу жизни ради собственных достоинств последнего. Они имеют дело с человеком как таковым; но, обращаясь преимущественно к тем сторонам его жизни, где действие побудительных мотивов столь постоянно, что оно может быть предсказано, и где оценку их силы можно проверить по их последствиям, экономисты строят свою работу на научной основе»[32].

Еще раньше Маршалл позволил себе поиронизировать над предыдущими схемами homo oeconomicus:

«Но и нравственные мотивы также входят в число сил, какие экономист должен учитывать. Предпринимаются, правда, попытки сконструировать некоторую абстрактную науку о действиях «экономического человека», свободного от всяких нравственных принципов, расчетливо и энергично, но вместе с тем методически и эгоистично наживающего деньги. Однако эти попытки успеха не имели, да и осуществлялись они весьма несовершенно. Ни одна из них не рассматривала экономического человека как чистейшего эгоиста: никто другой не берет на себя такой тяжкий труд и не подвергает себя таким лишениям в бескорыстном стремлении обеспечить будущее своей семьи, причем всегда подразумевалось, что нормальные побудительные мотивы его деятельности включают в себя чувства привязанности к семье. Но если в эти мотивы входят и указанные чувства, почему к ним не следует причислить и другие альтруистические мотивы деятельности, которые настолько широко, повсеместно и во все времена распространены среди всех классов, что их наличие можно счесть общим правилом?»