Кире ответил густой бас:

– Посоветую – что же не посоветовать? У нас же Страна Советов, сам знаешь. Тебе в бар нужно идти работать. Лучше в валютный. Но там, во-первых, язык хоть чуть-чуть нужно знать, а во-вторых, контора пристально следит – уж больно лакомый кусочек эта работа.

– А почему в бар?

– Потому что у тебя на лбу огромными буквами нарисовано: «БАРМЕН». Ты же фокусник. Я видел, как ты ловко шмотки под одежду прячешь. Не каждый на это способен. А там ребята такие фокусы вытворяют – закачаешься! И левые напитки с собой приносят, и наливают не совсем по норме. Кто увидит, что ты там бодяжишь? На то и стойка построена, чтобы за ней нельзя было разглядеть, что происходит. Наваривают вполне конкретно. Не меньше, чем ты фарцовкой.

Пётр Маркович нашёл щёлку между спинами сибиряков и осторожно осмотрел зал. В нескольких шагах от него, вполоборота к окну, стоял Кира, беседуя со свирепого вида человеком с огромными, как у Тараса Бульбы, усами, одетым в какую-то диковинную униформу.

– Слушай, мне эта идея нравится. И трудовую выдадут, и корочку.

– Думаешь, это легко? Чтобы такую должность получить, деньги заплатить надо, и немалые. – Кирин собеседник выразительным жестом подкрепил свои слова. – Мало того, у тебя трудовая книжка должна быть и характеристика с прежнего места работы. Это всё-таки система «Интуриста», не шарашкина контора.

– Ну вот, – с деланным разочарованием произнёс Кира, – заманил красну девицу, соблазнил и бросил. Нехорошо. Для меня это всё нереально, понимаешь? Я ни дня не работал до сих пор.

– Так всё равно рано или поздно придётся решать эту проблему. Годы-то идут – и довольно быстро, поверь мне. И чем больше этих годков пролетит, тем болезненней будет вопрос: «А чем ты, мил человек, занимался все эти годы?» И постепенно станешь ты деклассированным элементом в лучшем случае, а в худшем – с отсидкой, после которой на приличную работу тебя и не возьмёт никто.

– Петро, так, может, ты не только советом поможешь? Как-то убедительно у тебя всё звучит.

С этими словами мужчины пошли к выходу, продолжая беседовать. Пётр Маркович вздохнул с облегчением: встретить знакомых во время проведения секретной операции – самое большое невезение. Стрелка часов приблизилась к трём, и он стал протискиваться к столику, за которым стояли люди, заполняя бланки телеграмм. Взял свой, положил пачку с бумагой на стол и тоже стал старательно выводить адрес, который пришёл ему на ум. Это был адрес колхоза, где он когда-то работал председателем, пытаясь внедрить на практике свою модель социалистического общества.

Какой же текст придумать? «Грузите апельсины бочками», – вспомнил он Остапа Бендера и сам почувствовал себя чуть-чуть аферистом. Но не успел провести аналогию между собой и известным литературным героем, как к столику подошёл человек – явно иностранец, – придвинул к себе бланк и начал что-то писать.

– Правильно? – обратился он к молоденькой барышне, которая оценивающе изучала написанное. – А то я не совсем перфектно понимай по-русски.

Девушка захихикала, кивая, а иностранец, как бы случайно прихватив пачку с бумагой, которую минуту назад положил на стол Пётр Маркович, спокойно удалился.

«Ну вот и всё, процесс пошёл», – подумал Пётр Маркович, смял так и не заполненный бланк телеграммы и выбросил его в урну.

Ящер сменил Циклопа и занял своё обычное место в дверях гостиницы «Интурист». Было время возвращения с экскурсий: один за другим подъезжали огромные «Икарусы», и из них неспешно, разминая затёкшие от долгой дороги ноги, вылезали иностранцы. Ящер цепким взглядом профессионала разглядывал каждого. Спокойно прошли австралийцы, говорящие между собой по-украински. Этих он знал: бывшие наши, угнанные немцами и не вернувшиеся после войны.