– Могут, – тяжело вздыхает. – И я этим двум завидую, как лох.

– Ром, – склоняю голову набок, кошусь на него, – ты дурак?

– Ну, блин, да, не семи пядей во лбу, – кажется, обижается он.

Проворачиваюсь в его руках, так что с плеч слетает кардиган, соскальзывает по телу и шмякается на пол. Прикладываю ватку к ране, смотрю как шипит розватая пена, кладу ее на край стола. Не удерживаюсь и обнимаю ладошками его высокие скулы, смотрю как завороженная на чувственные губы. Совсем с ума сошла. Только один поцелуй. Один. А завтра я все это прекращу.

– Поцелуй меня, Ром, – выдыхаю еле слышно.

Он медлит всего мгновение, врезается в мои губы глубоким поцелуем, прижимает к себе крепко – почти трещат ребра, поднимает на уровень своего роста.

Я обвиваю руками его шею и растворяюсь в этом поцелуе. Позволяю его языку хозяйничать у себя во рту. Дышу через раз, понимаю, чем это закончится. Мне все равно. Мои тихие стоны разбивают ночную тишину вдребезги, так они еще более пошлые, совсем не мои.

Он придерживает мой затылок, ставит меня снова на пол, склоняясь надо мной, скользит ладонями по моей спине, запутывает пальцы в волосах.

Я вцепляюсь пальцами в его темные волосы, тяну их, а его руки опускаются ниже поясницы, сжимают мою попку почти до боли.

Сжимает еще раз, и я понимаю, что мне нравится, когда так. Его руки находят краешек моей блузки и дергают вверх, стаскивают через голову, воздух тут же холодит разгоряченную кожу. Рома медленно встает передо мной на колени, утыкается носом в солнечное сплетение, вскидывает на меня потемневший взгляд.

Большие ладони накрывают мою грудь, сжимают полушария сквозь бюстгальтер, губы скользят по коже над кружевом. Язык выводит узоры. Он стаскивает кружево зубами и оттягивает вниз.

Я хватаюсь за его плечи, когда его язык начинает кружить вокруг моего соска, он втягивает в рот чувствительную горошину, и меня словно простреливает разряд тока.

Тянет дорожку поцелуев к поясу джинсов, расстегивает их, едва не вырвав молнию с корнем. Стягивает их с меня рывками, а я, придерживаясь за его широкие плечи, поочередно поднимаю ноги, позволяя стащить их с меня вместе с туфлями.

Целует мои тазовые косточки, оставляет влажные следы на границе трусиков и голой кожи. Меня колотит как при высокой температуре, и эти поцелуи жгут кипятком. Я не должна быть такой… развратной шлюхой, но я не хочу, чтобы он останавливался.

Закрываю глаза – по щеке скользит слезинка. Я готова умереть от того, что позволяю ему с собой делать. Мы знакомы два дня. Боже, я же перед ним почти без ничего. Мое тело как не мое. Почему я стону и пошло выгибаюсь вместо того, чтобы все это прекратить?

Длинные пальцы проскальзывают под резинки трусиков с двух сторон, оттягивают от тела мешающую ткань, а черные глаза снова смотрят на меня с таким же помутнением, какое я ощущаю в себе. И, не встретив сопротивления, медленно Рома тянет вниз мое нижнее белье.

Я судорожно хватаю ртом воздух. Сейчас это и произойдет. То, в чем я отказывала Алеше. То, с чем мы с ним решили подождать до свадьбы. Прямо здесь в общаге, на полу. Господи, что со мной стало?

Я пытаюсь присесть к нему, поцеловать его, но сильная рука толкает меня в живот, вдавливая поясницей в стол. Он не хочет меня целовать? Почему?

Рома снова смотрит на меня снизу-вверх, заставляя меня дрожать еще сильнее.

– Сегодня по-другому, – проговаривает хрипло, отделяя слоги. – Расслабься, Лера.

Он проводит ладонью по моему бедру, сжимает нежную кожу, приподнимает мою ногу и ставит ее себе на плечо. Что он собирается делать? Мне кажется, я почти паникую.