Она смотрит на него, кивает, выходит из тачки и громко ботает дверью. Лекс, наверное, обматерил ее про себя за порчу тачки.

Лера отходит от машины шагов на пять, когда он с визгом шин срывается с места и, обдав нас вонючими выхлопами, херачит в закат.

Лера мнется, жмется и прячет глазки. Скромница, блядь. Протерла ему задом весь капот и стоит, строит из себя недотрогу.

Закатываю глаза и отворачиваюсь в сторону своей машины. Не хочу на ее смотреть. Иришки уже нет, и меня это радует. Почти дохожу до тачки, представляю вдруг, как вываливаются из забегаловки Руслан со своими друганами, видит ее, начинает приставать, а потом…

– Да блядь… – ругаюсь себе под нос и разворачиваюсь на сто восемьдесят. – Поехали, – зову ее. – Отвезу домой.

– Вы всегда так с девушками? – вдруг спрашивает своим срывающимся голоском.

– Как так? – закусываю изнутри губу, чтобы не добавить “Недотрахиваем?”

– Как с шариком для пинг-понга, – уточняет, смотрит на меня, не отводит взгляд.

– Так надо было с ним ехать, чтоб шариком не быть, – не сдерживаюсь я. – Садись, отвезу домой, если не хочешь быть трахнутой всеми местными бухарями.

Открывает рот, но не издает ни единого звука. Глаза как озера: наполняются слезами, которые мгновение, и изольются.

– Не хотела я с ним ехать, – выкрикивает зло. – Он пригрозил, что всем расскажет о том, что было вчера, если не поеду, – как ребенок поджимает нижнюю губу. – И курить заставил.

– А остальное все хотела, Лер? – хмыкаю я. – Или злой и страшный серый волк тоже заставлял? Ладно, все. Забыли. Садись в машину.

– Садись, да? – мямлит, сжимает пальцы в кулаки. – И что ты меня заставишь сделать? Тоже курить? Или еще что? Как вы не понимаете, что у меня Алеша есть? И вообще, у тебя кровь. Ты не замечаешь?

– Да похуй на кровь! – рявкаю я. – Есть Алеша и есть. Вали к своему Алеше, к Лексу, по херу мне. И если сейчас же не сядешь в эту ебаную тачку, я запихну тебя туда силой, ты меня поняла?!

– Не кричи на меня, пожалуйста, Рома, – блеет, роясь в карманах своей дурацкой кофты.

Приближается ко мне с опаской и прижимает платочек к моей брови. Дует на рассечение, на носочки встала, чтобы дотянуться. И такая серьезная.

– Лер, я не буду на тебя кричать, если мы прямо сейчас уедем, – у нее очень красивые глаза. Наверное, такие же красивые, как у мамы на старых фотографиях, когда она еще была другой.

— Очень больно, да? – шепчет робко, положив ладошку мне на плечо.

– Ты слышишь меня вообще? – он ей там мозги выбил, или что? – Нам ехать надо. Тут небезопасно. Можно я не буду еще раз сегодня драться?

– Хорошо, – убирает от меня свой платочек и понурив плечики идет к тачке, садится на переднее.

– Слава тебе… – вздыхаю я и сажусь за руль.

Рву сразу с места и подальше. Меня всегда начинает здесь крыть даже сильнее, чем обычно.

– Высади меня также у магазина, пожалуйста, – робкая просьба, и взгляд в сторону.

– Высажу, – бурчу я, а сам гоню от себя вопрос, поехала ли она с Лексом прямо от библиотеки или тоже шифровалась.

— С кем ты подрался? – вдруг спрашивает Лера, мазнув по мне взглядом. – Мне показалось, что ты попал в беду.

– Это не беда. Это мой брат, – ухмыляюсь бредовости этой фразы.

– Ты с братом подрался? – ее аккуратные бровки подлетают. – У меня есть сестра, и мы даже в детстве не дрались.

– Везет, – расслабляюсь в этих дебильных разговорах против своей воли. – У меня по-другому. Отец как ушел, все на хер пошло.

– А у меня папа умер, — проговаривает, и глазки сразу становятся грустные. — Нас с сестрой дядя помогал растить.

– У меня тоже умер. Так что я… понимаю, – признаюсь я.