Успеваю всего разок вмазать ему по морде, разбивая нос и разбрызгивая по стене кровавую росу, как в забегаловку влетает Лекс.

Рожа перекошенная, глаза лихорадочно блестят, а кулаки сжаты как на ринге. Готов вынести любого. Киваю ему, сразу остывая и начиная думать головой, выветривая ярость. Кавалерия не подводит, и я с ней сильнее и сам.

– Опять без меня веселишься? – спрашивает, считывая обстановку и количество кандидатов на отбраковку.

– Заебало такое веселье, – бросаю и луплю очередного в челюсть.

– Это как посмотреть, – лыбится Лекс, хватает дезориентированную пьянь зашиворот, разворачивает лицом к себе и прописывает коленом по яйцам. – У меня в тачке сюрприз для тебя заждался. Заканчиваем тут и по коням.

Мой брат с трудом поднимается на ноги, держась за высокий столик.

– Да целая твоя гитара ебаная! – рычит от злости, глаза налиты кровью. – Висит в гараже! Забирай и вали отсюда, мажор херов! Живет, как сыр в масле катается, пока его семья тут последнее дожирает. Сука ты, Ромка! Тварь! И Ирку с собой забирай.

Бросаюсь к нему и хватаю за грудки.

– Тронешь ее и убью тебя, понял?

– А вот за мажоров обидно было, – Лекс закатывает глаза, едва удерживая себя на месте. – Я бы точно провозгласил себя сиротой на твоем месте. Все лучше, чем с этой грязью возиться.

– Семья, блядь, – сплевываю на пол, разворачиваясь и направляясь к выходу.

– Да ебутся конем, – выдает Лекс, поморщившись, – Пошли уже отсюда. Сюрприз стынет.

Выхожу на улицу первым, знаю, что Лекс прикроет, если вдруг кто-то кинется в спину. Первое, что вижу, – его машину, и в ней на пассажирском сидит Лера. В груди неприятно дергает, но первой я подхожу к Иринке, заламывающей руки неподалеку.

– Ириш, гитару он в гараж отнес, – треплю ее за плечо. – Деньги сама знаешь, где. Я поехал, звони, если что.

– Пока, – говорит она дрожащим голосом, а я разворачиваюсь и ухожу, потому что не могу каждый раз смотреть, как она плачет мне вслед.

– Я тут не такую за курточкой возил, а то ходит ни пойми в чем, – Лекс хлопает меня по плечу, старается отвлечь от творящейся здесь херни. – Правда, ты так вздрючил внезапно, что в библиотеку вернуть не успел нашу отличницу.

Подхожу ближе к его тачке, иду вдоль капота, просматриваю на тончайшем слое пыли вполне понятные очертания.

– За курточкой ли? – хмыкаю я и неприятно отстраняюсь. – Надо было ее завезти. Нечего сюда тащить.

– Точно, – лыбится он. – За косухой, но ничего не подошло. Не успел отвезти, не на трассе же ее высаживать. Да, ведь, Лер?

– Магазины у нас на трассе теперь стоят? – исключительно, чтобы не злиться еще больше, спрашиваю я.

– Ну что ты за слова цепляешься? – Лекс открывает дверь водительского и привычно опирается на нее подбородком. – Ты бы с отличницей поздоровался, ведь не чужая уже. А то видит твою злобную морду и трясется.

– Привет, Лера, – мажу по ней взглядом, мысленно считая до десяти, хотя и сотни бы не хватило. – Все, вези обратно в магазин. Спасибо, что помог.

– Магаз подождет, – отмахивается. – Лучше поедем все втроем туда, где музыка и бухлишко.

– Я не поеду, – качаю головой. – Сами, ребят, все сами.

– Ну что ты бычишь, а? – не унимается этот придурок, посматривая то на меня, то на Леру. – Не было ничего у нас, только просмотр косух.

– Лекс… – чуть не выдаю все, что думаю, и про просмотр косух, и про следы от задницы Леркиной на капоте, и про то, что он же, блядь, видел, что она мне не просто игрушка-отличница. Торможу себя и выдаю почти спокойно: – Мне по хер.

– Мне тоже по хер, – пожимает плечами, заскакивает в тачку и захлопывает дверь.

Стою как последний баран и смотрю, как он шепчет что-то Лере на ушко, склонившись так близко, что почти касается кончиком носа ее шеи.