Но такие метаморфозы случаются, лишь когда я пытаюсь писать. Первый временной провал, который я помню, произошел сразу после возвращения из города-призрака. И таких провалов может быть до трех за день. Бывает, я захожу в кабинет и внезапно понимаю, что не могу вспомнить, что я делал последние полчаса. Я думаю, что надо поесть, и вдруг понимаю, что сижу перед телевизором с куском пиццы в руке. Я принимаю душ, и вдруг оказываюсь в кровати с выключенным светом.

Блейк и Хизер не чувствуют себя странно, и они говорят, что я веду себя совершенно нормально в те моменты, о которых не могу потом вспомнить. Блейк не позволяет мне надолго оставаться одному. Он также упрямо отказывается вместе с Хизер вернуться в Сан-Франциско. Говорит, что есть большая вероятность, что они заражены, и не хотят становиться распространителями инфекции. Знаю, что это эгоистично, но я им благодарен.

Я хотел рассказать все в хронологическом порядке, но из-за проблем с памятью не гарантирую, что ничего не упущу. Да, пора возвращаться к повествованию.

На следующий день мы не поехали в город. Я вообще не был уверен, что захочу туда вернуться. Но и уезжать я не хотел. Ноутбук из той гостиной завернул в пластиковый пакет и положил на шкаф. Большую часть дня я честно бухал. Хизер и Блейк то и дело спорили, уйти или остаться. Но Блейк мой лучший друг. Он был им задолго до того, как они познакомились. Он никогда не покидал меня, и дал ей это понять. Ему также было интересно узнать, что происходит в этом городе.

Около трех часов дня на мой телефон пришло сообщение с орегонского номера. Там было написано: «Хорошо, что ты решил остаться. Я устраиваю маленькую вечеринку по этому поводу. Не могу дождаться. Скоро увидимся!»

Интересно, кто все это шлет? Сначала с чикагского номера, теперь с орегонского.

На следующее утро я чувствовал себя немного лучше, все же удалось поспать три часа. Все думал о том сообщении, что надо посетить школу. Определенно, это надо сделать. Я почти уверен, что заражен, и вряд ли случится что-то хуже. Зато есть шанс узнать, что происходит. Я готов это остановить, даже если придется сжечь город дотла. А вдруг существует лекарство?

Хизер не пошла с нами в тот день. Она напугана и зла на меня за то, что я втянул их в это дело. Я не виню ее. Как ни крути, она во многом права.

Я проезжал школу во время первого посещения города, и мы ее быстро нашли. Она располагалась в высоком сером здании с красными двойными входными дверями. Все вокруг было обсажено деревьями и выглядело очень живописно.

Сразу возникли проблемы с проникновением внутрь. Главный вход был заперт на большой висячий замок, соединяющий куски цепей, другие концы которых были вмурованы в бетонные стены, и вряд ли тут поможет лом. Поэтому решили обойти здание вокруг в надежде обнаружить более легкую точку доступа. Мы нашли еще три двери, все металлические и крепко запертые. Окна на первом этаже были с решетками.

Потом увидели пожарную лестницу, прислоненную к стене, и поднялись по ней до третьего этажа, где не было решеток, а ближайшее к лестнице окно приоткрыто. Перед тем, как залезть внутрь, надели перчатки и респираторы, хотя я сомневаюсь, что это имело значение.

Комната, в которую мы попали, выглядела старомодной. Само здание, судя по архитектуре, было построено в шестидесятых годах и с тех пор не ремонтировалось. Стены внутри были отделаны темно-зелеными деревянными панелями, а пол выложен бежевой плиткой. Плесень заполонила буквально все, а уровень разложения мог соперничать с полицейским участком.