И он начал медленно останавливаться, прижимаясь к обочине. Не успел он еще остановиться совсем, как окликнул парня своим тусклым голосом:

– Эй.

Андрей непроизвольно обернулся к нему. То, что произошло дальше, было похоже на замедленный, но в то же время в секунду пролетающий сон. Молодой человек увидел, как на него, словно издалека, рассекая тысячи галактик, несется рука. Он не успевал рассмотреть, что было зажато в ней. Что-то белое, родившее в голове тысячи образов ослепительно белого цвета: гипс, первоклассная бумага, бинты и вата, снег… Андрей просто не успел осознать происходящее, как ослепительная белизна прижалась к его лицу закрывая рот, нос, даже залепив один глаз. Голова качнулась от мощного удара, прижимаясь к спинке сиденья, а в нос ударил резкий запах – именно тот, который осторожно, словно шепча страшную тайну, примешивался к аромату бензина.

Андрей попытался отодрать голову, прилепившуюся к сиденью, но попытка оказалась слабее руки водителя. Вата – это именно она оказалась белой вспышкой, врезавшейся в лицо, – душила, не давая доступа воздуху. Неизвестный запах наполнял тело, превращался во что-то физическое и ощутимое. Он просачивался в кровь и как будто замораживал, останавливал ее. Андрей попытался поднять руку, чтобы защититься от нападения, но она превратилась в стокилограммовую штангу и даже не шелохнулась.

Сознание закрутилось воронкой, словно всасывалось в спуск раковины, и стало уходить вниз. Андрей посмотрел под себя и не увидел там ничего, кроме пугающей черной пустоты. Кресло, машина, земля исчезли, и он не мог понять, каким образом это произошло. В голове точно обвал начался. Мысли, заледенев, как тяжелые сосульки, падали и разбивались вдребезги, раня острыми, как иглы, осколками.

Наконец сознание стало тухнуть, как убыстренный закат, и Андрей все быстрее и быстрее начал проваливаться в окружавшую его бездну. Он падал в бесконечный колодец, и блюдце света наверху, уменьшаясь с космической скоростью, показывало скорость его падения. Внезапно точка света вдалеке захлопнулась, и Андрей остался в абсолютной темноте, перестал что-либо осознавать и ощущать, забывшись глубоким сном.

I

Андрей начал приходить в себя полчаса назад. Впрочем, в том состоянии, в котором он оказался, понятие времени скомкалось, как лист бумаги, и полетело в урну.

Сначала веки были тяжелые, словно канализационные люки, и, не в силах поднять их, Андрей сидел в темноте своего сознания, пытаясь понять, что же произошло. Память взрывалась шумными помехами, как телевизор при слабом сигнале, и выдавала лишь мутное мельтешение. Решив действовать постепенно, Андрей вспомнил свое имя, родителей, работу. Здесь проблем не возникло, и, опираясь на эти основные вехи, он стал двигаться дальше.

Память искрилась голубым током, как при плохой проводке, но, несмотря на трудности, Андрей вспомнил Женьку, Ирину, ее квартиру и события ночи. Раскручивая клубок дальше, он увидел утреннюю размолвку и себя, неуверенно покидающего квартиру подружки. Лишь когда следствие добралось до незаводящейся машины, память вспыхнула, настроившись на волну, и моментально выдала серые глаза водителя «жучки» и его отточенное движение, которое ослепило белым светом и унесло в темноту.

В душу Андрея, как грабитель в квартиру, ворвался страх, который не успел возникнуть перед тем, как молодой человек потерял сознание. Теперь, решив наверстать упущенное, страх принялся глодать беззащитный мозг Андрея, запугивая неизвестностью, которая притаилась за неподъемными веками-люками. Стараясь избавиться от него или хотя бы приглушить, Андрей напрягся в попытке открыть глаза. Но литые крышки не поддались напору ослабевшего тела. А страх не уставал подбрасывать все новые детали в картину того, что творилось за закрытыми глазами.