– Не смей плакать, слышишь, – твердо приказала я себе, – ни единой твоей слезы он ни стоит!

«Не увидит он меня слабой и растоптанной! Я обязательно что-нибудь придумаю – он за всё ответит! За каждую мою слезинку, за каждый волос, упавший с моей головы, за каждую ссадину! Я добьюсь, что он будет стоять передо мной на коленях и молить о пощаде. А пощады не будет!»

– Нет ее для тебя! Ты убил мою любовь! Двумя ударами уничтожил! Больше никогда я не смогу любить тебя как прежде!

Таков был мой вердикт, мой приговор ему, приговор моим чувствам, моей любви. Ее больше нет! Даже если я останусь жить с Федором под одной крышей, ее больше нет!

Нахлынувшая злоба подняла меня на ноги. Я встала и оправила платье, высоко вскинула голову. Мне нужно решить проблему, которая образовалась в моем доме! Мне нужны врачи, лучшие доктора! Люди, которые будут по-доброму относиться к моему отцу и поддерживать меня, вселять надежду и давать нам силы жить дальше. У меня крошечная дочка и немощный папа, я им нужна, я отдам им всю себя, без остатка. Я подарю им любовь, разделю ее пополам между своими дорогими людьми – и этим буду счастлива.

Я стояла посреди комнаты, в голове шумело, и я решила сейчас же, не мешкая ни минуты, уехать из дома. «Но куда же мне направиться? Где меня ждут? Где хотят меня видеть? Где меня любят? – я не знала… – Главное – уехать, а по дороге я всё решу».

Подойдя к зеркалу, я привела себя в порядок, напудрила лицо, чтобы не было заметно болезненной бледности, и, едва выйдя из комнаты, столкнулась со своим мужем, который, видимо, решил вернуться и добавить мне еще тумаков – судя по его серьезному лицу и глазам, которые безжалостно смотрели на меня.

– Ты куда? – спросил он.

– Подышать воздухом, – отрезала я.

– Ну, иди, быть может, проветрит твою голову, – ухмыльнулся он. – А знаешь, Наташа, моя дражайшая жена, что тебе на самом деле поможет?

Я подняла глаза и с усмешкой ожидала ответа.

– Не знаешь… а я тебе скажу: истинная любовь и уважение к своему мужу! Как там сказало было, в Писании?.. Да убоится жена мужа своего…

– Вот оно как?! Мне, оказывается, тебя бояться нужно?!

– Ты должна меня уважать! Ты! Должна! Меня! Уважать! – чеканил он каждое слово. – Я, пожалуй, составлю тебе компанию на прогулке.

– Нет! – отрезала я. – Я не желаю видеть тебя рядом с собой! Я надолго не задержусь, не изволь утруждаться! – сказала я с издевкой.

– Нет! Со мной пойдешь! – рявкнул он. – Достойный спутник тебе нужен, и лишь я таковым являюсь. Никогда и никуда ты больше не выйдешь одна, без моего сопровождения! – он говорил так, словно был мне не мужем, а тюремщиком, надзирателем. – Это тебе понятно?! Или мне стоит еще раз пуститься в объяснения, подкрепляя их более увесистыми доводами?!

Он сжал кулак и плавно покачал им перед моим лицом. Я одним пальцем отодвинула его руку от себя. Мне не было страшно, я смотрела ему в лицо прямо и открыто. Катино достоинство, с которым она переносила страдания, стояло перед моими глазами.

– Ты в этом пойдешь? – спокойно указала я Федору на его домашние панталоны и халат. – Жду тебя внизу. И пожалуйста, поторопись.

Он, видимо, подумал, что преподанный урок возымел действие, и, обрадованный, произнес:

– Вот такой ты мне нравишься, Наташа. Ты должна быть хорошей женой, покладистой, тихой! И не имеешь права забывать, что имя тебе – женщина! А как ты знаешь, женщина всегда идет на несколько шагов позади широкой спины своего мужчины. Помни это правило! В разговорах со мной, в пожеланиях мне – помни! Чтобы собраться для прогулки с тобой, мне не нужно много времени. Встретимся на крыльце. А теперь – иди и жди меня.