– Мамочка! – восторженно восклицала я. – Как жаль, что ты не видишь моего триумфа! Мамочка…

Я стала тереть ладошки так, что они стали красными. Вскочив на кровать, весело запрыгала, как маленькая девочка, радостно восклицая:

– Как хорошо! Как хорошо! Какая я ум-м-м-ни-и-ца-а-а…

Расхохотавшись, я распласталась на кровати. Как же я была довольна собой! Немного поуспокоившись, я села и стала репетировать, как буду общаться с Николаем, когда он придет.

– Холодно – вот как я стану говорить с ним! И больше никакого растрепанного вида! Все должно быть очень достойно. Ведь я же приличная барышня? Да! Значит, и вести себя должна прилично!

Вволю натешившись, я привела себя в полный порядок и попросила принести кофию и чего-нибудь вкусного: от возбуждения у меня разыгрался аппетит.

– Ох, ну когда же? Мне, право, скучно… – томилась я, уплетая за обе щеки. – Он высокого рода, хорошо воспитан, а значит, обязательно должен прийти за объяснениями.

И Николай пришел… через два часа. Я думала, что это случится раньше, но не угадала. И стучал он в мои двери так, будто это не комната, в которой почивала высокородная барышня, а казарма, а он командир, пришедший вершить праведный суд, и ему непременно нужно вытащить наружу провинившегося солдафона.

– Открыва-а-ай, Наташка! – кричал Николай, барабаня в мою дверь. Вдруг я услышала, как он заорал на слуг, видно, посмевших высунуться: – Пошли во-о-он-н-н отсюда, щас всех поубиваю. – И вновь забарабанил в дверь. – Сию же секунду открой и объяснись со мной! Как ты посмела так меня опозорить? Ты знаешь, что сестрица влепила мне пощечину? Открывай!

– Кто там? – спросила я голосом невинной овечки.

– Кто та-а-ам?! – орал он. – Ты открой – и увидишь! Там тот, от которого ты нынче смерть примешь!

Я не открывала, очень ласково говоря с ним через дверь: игра продолжалась.

– Ой, граф, мне кажется, вы не в себе! Вам нужно остыть. Я не могу позволить вам войти в свои покои. Боюсь, вы всё тут разрушите, а здесь такая прекрасная комната. Ваши домашние, видимо, так старались, придавая ей столь изысканный вид.

– Наташка-а-а! Оставь этот бред! Пусть его слушает этот бедный недоносок, твой будущий муженек! Ох, как я ему сочувствую! Боже мой, – восклицал Николай, доведенный до крайности, – бедный мужчина, которому досталась столь необузданная особа! Открыва-а-ай!

Он стучал всё громче, и мне пришлось открыть. Он только занес руку, чтобы снова ударить, как она распахнулась… и его ладонь опустилась точно на мою грудь.

– Граф, – я приняла надменный вид, – что вы себе позволяете? Уберите руку! Фи-и-и…

На него словно вылили ушат холодной воды. Он отдернул руку и попросил прощения. Николя совершенно запутался и не знал, что сказать. Я стояла, сложив руки на груди, и смотрела на него в ожидании:

– С чем пожаловали, граф? Напоминаю вам, – назидательно сказала я, – что вы вновь стучитесь к незамужней барышне, которая собирается под венец.

– Да замолчи ты, несносная, оставь это! – наконец пришел он в себя. – Ты зачем такое со мной сделала?! Я тебе не нравлюсь?! Ты хочешь сделать мне больно?! Сорвать мои намерения жениться? Что?!

Я молчала, сохраняя спокойствие и делая вид, что внимательнейшим образом его слушаю.

– Где?! Где ответ на твои загадки? Где он лежит? Я схвачу его и убегу во-о-он!

– Ответ? Поищи. Ведь ты же умный. Вот и попробуй! А сейчас мне нужно переодеться, пожалуйста, удалитесь, граф!

Он дохнул мне в лицо горячим воздухом и, развернувшись на каблуках, вышел. О, как прекрасно от него пахло! Как великолепно он был одет, как статен и прекрасен в своем гневе! Я закрыла дверь и улыбалась, расхаживая по комнате. «Какая виртуозная игра! Как хорошо, что я сюда попала. Замечательно!» Я забыла все свои недуги, головные боли, даже Федька мне ни единого раза не снился. «Ах, следующая ночь – она вторая. Интересно, осмелится ли он? Как волнительно, дождаться бы… Сумерки, спускайтесь поскорее! Я жду развития событий!»