Мы продолжали путь. Вдруг мой любимый конь, Яша, стал припадать на переднюю ногу. Он сбавил шаг, чем стал тормозить всю тройку. Я запереживала за него, остановилась и, спрыгнув с облучка, пошла проверить, что случилось – и увидела вздувшуюся бабку. Наверное, на этой проклятой конюшне его кто-то пнул или ударил. Я сильно жалела его и не знала, что делать.

Анна уснула, и мне не хотелось ее будить. Она очень тяжело засыпала, ей всё мерещился тот мужик, эта грязная свинья, визжащая на вилах, и ее трясло. Я решила ехать шагом, чтобы дать коню возможность набраться сил. Но мысль, что с ним может случиться что-то плохое, не покидала меня.

Становилось всё темнее, а мы едва плелись по дороге. Бертран был недоволен, он пыхтел и сопел в нетерпении, ему хотелось мчаться вперед. Чужая лошадь, которую мы прихватили третьей, не найдя своего пристяжного, была достойная, резвая, она тоже порывалась бежать. Выпал первый снег и подморозило, кони из-за медленного движения стали замерзать и недовольно фырчали. Яшка всё не мог прийти в себя: он шел очень тяжело. Впереди уже виднелся дым из деревенских труб и какие-то огни, но мы никак не могли их достичь.

Тяжелые мысли о судьбе Яшки сжимали мое сердце: я очень любила его и боялась, что он умрет по дороге, останется здесь, а нам придется отправиться дальше без него. Но от тяжелых мыслей меня отвлек странный звук справа – прошуршали чьи-то шаги, я не могла разглядеть, кто это, и сильно испугалась. Я испытывала страх только тогда, когда не понимала, что происходит. Прислушалась: может, померещилось? Но нет: шорох повторился, и я поняла, что кто-то окружает наш экипаж с разных сторон и, почти не издавая звуков, подходит всё ближе и ближе. Под рукой не было никакого огня, чтобы осветить окрестности. Я могла только догадываться: к нам кто-то подкрадывался.

Вдруг в темноте блеснули глаза, и я поняла, что это стая волков. Они кружили, почувствовав больного зверя… Видимо, они шли за нами и дождались удобного момента, чтобы напасть. Я дико завизжала.

– Анька, волки, волки, просыпайся, волки – их стая, сейчас будут лошадей жрать. Как бы Яшку не съели, он совсем плох. Они, видать, давно за нами идут.

Аня встрепенулась от моего визга и вскочила, вращая глазами как безумная.

– Где волки?! Какие волки?! Что вы, барышня, глупости говорите. Вон уже деревня невдалеке, дым видать. Волки-то, они ж боятся селений, запаха человека боятся…

Она заткнулась на полуслове. В этот момент воздух пронзил вой, да такой жуткий, что холод сковал меня по рукам и ногам. Справа, чуть поодаль, я увидела огромного волка. Подняв морду вверх, он выл на появившуюся уже на небе луну и своим воем напускал еще большую темноту. От него самого словно поднимался столб тьмы. В этом вое была угроза, смертельная жуть сгущалась вокруг нас. Анька взвизгнула и со слезами в голосе заблажила:

– Вот, вот, барышня, уже второй раз нам указывают, чтоб обратно повернуть. Все знаки за то, останавливают нас, не хотят пущать. Мы должны прислушаться к им! Что если мы сейчас от волков не отобьемся? Они лошадей наших сожрут, а может, и нас заодно. Да так нам и надо будет, чтобы не совали свои носы куда не след. Мы уже однажды поплатились, так нет, ма-а-ало нам, вы всё никак не сообразите, что я вам растолковать пытаюсь: всё это происходит не случай…

– Анька, остановись, дура, посмотри, нас волки окружили. Сейчас Яшку сожрут, он слабый совсем. Что мы будем делать, что я буду делать без него?.. Я ведь с ума сойду от тоски по нему! Да делай же ты что-нибудь! Вон какая здоровая, целого мужика на вилах подняла, давай, крикни на них, чтобы расступились.