Надя по-прежнему насупившись стояла чуть в стороне, и я недоуменно пожала плечами: «Как можно не видеть того, что происходит вокруг, не чувствовать лучей тишины, спокойствия и любви, исходящих от Кати? Разве можно этого не понимать?» Я обратилась к подруге.

– Надя, пойдем скорее, мы сейчас всё расскажем Катерине, и она нам обязательно поможет. Долго ты будешь тут стоять? Что ты надулась, как мышь на крупу?

Но Надька насупилась еще сильнее и отступила на несколько шагов назад, опасливо глядя то на меня, то на Катерину. Я пыталась завладеть ее рукой, но она отчаянно вырывалась. Глаза ее от удивления и страха стали походить на огромные блюдца.

– Кому рассказать?! Что рассказать?! – голос ее срывался. – Кто поможет?! Вот она?! Да с какой радости она должна мне помогать?! Что ты такое несешь?! – она схватилась за голову и с негодованием добавила. – Всё, я удаляюсь! О, Боже, зачем я только согласилась на твою очередную авантюру?! Прекрасно зная тебя, я почему-то всё время влезаю в твои глупые затеи. Что я с тобою вместе тут делаю? Тьфу на тебя!

И она развернулась и хотела было уйти. Чтобы удержать, я ухватила ее за подол платья, и оно затрещало в моих руках. Надин заверещала:

– Платье порвешь, французское! Ты за него никогда не расплатишься! Ох-х-х, Наташка! И что я в тебе нашла? Почему так к тебе привязалась? Вот долго тебя не было – и хорошо, и еще столько же бы тебя не видеть! Жила я спокойно без твоих придумок. И что-нибудь само придумалось бы… Ну сказала бы я, в конце концов, родителям, что пирожными объелась и поправилась…

Надин всё больше распалялась, неся несусветную чушь. Тихий, звенящий колокольчиком смех Катерины заставил нас замолчать и повернуться в ее сторону. Мы еще не сообщили ей о щекотливой ситуации, приведшей нас сюда, но по взгляду Катерины я поняла, что она уже обо всём догадалась. Она с интересом наблюдала за нами, сложив руки на коленях, словно смотрела театральное действие, и спокойно ждала, пока мы к ней обратимся.

– Катя, понимаешь, так случилось… – попыталась я заполнить неловкую паузу.

Она остановила меня.

– Наташа, не надо. Как видно, твоя подружка не хочет, чтобы кто-либо кроме тебя знал об истинном положении дел. Вы пришли ко мне за советом? Я уже догадываюсь, за каким.

Тут Надька повернулась, поняла, что дороги назад нет, и промолвила, смущаясь:

– Простите, мадам, как я могу к вам обращаться?

– Иди ко мне, девочка, – ласково позвала Катерина.

Надя робко шагнула в ее сторону. Катя взяла ее за руку и, склонив голову, улыбнулась.

– Можешь называть меня Катерина… или Катя, если тебе так проще. Ты присаживайся, милая, рядом, и давай побеседуем о чём-то другом, если ты не хочешь говорить о своей проблеме…

Мы уселись по обе стороны от Катерины и стали ждать, что она скажет. Она вздохнула и снова лучезарно улыбнулась.

– Это ведь и не проблема вовсе, а радость большая, что ты получила от Господа.

Надька заворчала себе под нос как старая бабка:

– Велика радость… Уж такое счастье привалило, что и не знаю, что делать с ним, в какой угол запихать…

Катя ласково похлопала Надин по руке.

– Ну, и что же вы делать собираетесь, барышни, какие мысли в ваших головах? Расскажите…

Я вздохнула и всё же решилась:

– Знаешь, Катя, а мыслей-то и нет никаких. Желание одно: как можно быстрее разрешить эту ситуацию. Иначе уже совсем скоро будет всё заметно, и свободный крой платья не поможет.

Катерина некоторое время молчала, глядя вдаль. Надька от нетерпения и неловкости начала ерзать на скамейке. Наконец Катя обратилась к ней:

– Как ты думаешь, может, родителям всё рассказать?