«Ишь, вырядилась. Стыдно!»

Ну да. Юля не понимала, что плохого в том, что на ее длинных красивых загорелых ногах красуются белые босоножки. В деревне, ей в спину шептали «городская», как ругательство. Они считали, что стыдно нравиться себе и иметь босоножки.

Юля думала, что стыдно ходить по улице жирными пятидесятилетними тетками, когда им всего 35, с полотенцами на головах и красными «мордами» (так они сами называли свои лица).

Кстати, после отказа «перебирать ягоду» – бабушка продлила осуждающее молчание до конца лета. Юля не понимала, за что этот ягодный бойкот, и почему ей надо извиняться за свой «постыдный» выбор, в пользу кино и босоножек, а не ягод с бабками. Юля все так же любила бабушку, но злилась.

Даже брат уже не заходил в гости – был занят более важными делами – целыми днями ковырялся в мотоцикле или пропадал с отцом на рыбалке.

Приехав домой в городок, Юля поняла, что соскучилась. Она, в одиночестве, подолгу бродила по дождливым осенним улицам. На мокром асфальте, желтыми дорожками отражался свет фонарей, в наушниках играл «Мираж». Моросило круглыми сутками, но это даже подходило под ее настроение – летняя жара надоела. Небо низко повисло бесконечным белесым покрывалом над пятиэтажками. Воздух пропах свежим морским ветром, мокрыми холодными камнями и прелым мхом. Милые сердцу сопки пожелтели, и только вокруг школы, алые ягоды рябин вопили, что пора начинать. Почему-то, школа всегда ассоциируется с рябиной, сначала ягоды горькие и противные, а после мороза- мягкие и кисло-сладкие.

В тундре снег выпадает рано, но до настоящих холодов, природа устраивает пир: люди собирают идеальные, как на картинке, белые грибы, и сушат их наволочками; набирают специальными совками целые бочки черники, голубики и брусники. Этим богатством здесь никого не удивишь. Зато, когда в магазин привозили обычную сливу – туда сбегался весь народ и подолгу выстаивал в очереди, чтоб взять хоть килограмм, слива – раньше была редкостью на севере, как и остальные фрукты.

…Пока Юля гуляла, ей удалось мельком переглянуться с, куда-то спешившим, Лехой. Они приветливо улыбнулись друг другу.

Школа.

Теперь, каждое утро, Юлька очень тщательно собиралась в школу. Подводила жирные черные стрелки вокруг глаз, «как у Цоя», светло русые волосы начесывались по последнему писку моды, и пышной налаченой гривой спадали на плечи. «Львиная голова».

Одевалась джинсовая короткая юбка, собственноручно перешитая Юлей из маминых джинсов. Джинса была качественная, настоящая, из валютного магазина. В СССР, в тундре – джинсу можно было достать только там.

К юбке – обтягивающий свитер. По моде, рукава свитера, полагалось придерживать, натягивая их, до кончиков пальцев – как будто ты замерзла, и равнодушно ёжиться. Сумка «через плечо», доставшаяся родителям «по блату», и тенниски, обязательно, чтоб шнурки были фосфорного цвета – один салатовый, другой розовый. Между прочим, купленные в Москве, на ВДНХ.

Мама закрывала глаза на то, в чем ходит Юля, потому что единственное, что позволяла дочери – это быть красивой, даже в условиях ТАКОЙ моды.

В сентябре, в восьмые классы, пришли несколько новых ребят. В закрытых военных городках, все время кто-то уезжал или приезжал. За десять лет обучения – дети могли сменить несколько школ, потому что их отцов переводили по службе с одной военной базы на другую, а кто-то уходил на пенсию.

У большинства учащихся присутствовал интеллект «выше среднего», так как, это были дети – своих родителей, у которых по два высших образования и очень ответственная работа. Но учителя ревностно воспользовались веяниями перестройки, набиравшей оборот в стране, и расформировали классы на «математический», «исторический», «литературный», и отстающий – класс «двоечников». Между нами, самым отстоем – считался очкастый «литературный» класс, а самыми крутыми – конечно, «двоечники».