Вот Эдуардо, например, новый партнёр Лючии. Положим, она заговорит и переспорит любого, но выносить её темперамент может только очень сильный и уверенный в себе человек! Антонио мог, но… там было сложно, и вдаваться в подробности Регина сейчас не хотела. И только Эдуардо сумел постепенно внушить безбрежной синьоре Кастеллани, что даже первой скрипке полагается одним глазом всегда смотреть на дирижёра. Сколько раз Регина была свидетельницей, как Эдуардо оставался абсолютно невозмутимым посреди бушующего скандала и успокаивал Лючию двумя-тремя вовремя сказанными словами. Не теряя достоинства, ни в чём не прогибаясь… Да они последние двадцать лет практически и не ссорились, хотя с братьями или с подчинёнными Эдуардо частенько бывал резок и даже грубоват.

Она взяла чашку со стола и сделала ещё глоток. Кофе начал остывать, но на вкусе это не сказывалось.

И вот теперь этот адвокат, Антонис. Регина никак не могла определить, кого он ей больше напоминает по характеру. Мужа, на которого он похож даже именем? Или всё-таки Эдуардо, с которым Регина никогда не чувствовала особой дистанции и могла подолгу разговаривать на любые темы? Или дело ещё и в возрасте? Антонио всегда оставался её любимым… «профессоре», а она – его девочкой, вечной студенткой. Десятилетия совместной жизни, их невероятная близость изменили многое, но не это.

И вот теперь с Антонисом, как и с Эдуардо, как и с большинством клиентов и партнёров галереи Регина чувствует себя… на равных? Положим, в случае с Антонисом она и сама может кое-чему его научить… как будущего бизнес-партнёра, например… Ей было не привыкать к «позиции сверху», она много лет преподавала сама, имела дело со студентами и коллегами в университете. И этот Антонис… На сколько лет она старше? Но нет, Регина безошибочно считывает его профессионализм и зрелость бизнесмена, его определённо немалый прежний опыт с женщинами. Он может сколько угодно притворяться кротким ягнёнком – хищника в нём Регина учуяла сразу. Но было что-то ещё, что её цепляло, не давало расслабиться, тревожило… Что ж, посмотрим, спросить всё равно не у кого…

Раньше у неё за спиной всегда незримо стоял Антонио, а теперь… Теперь эта прочная стена, эта глыба упала, разрушилась. И Регина – сама за себя. Теперь она может – впервые в жизни – быть только собой, ни на кого не оглядываясь?

Очевидно, только от слёз это не спасает. Регина сняла тёмные очки и вытерла глаза.

Как определить правильный кофе? Последний глоток хорош так же, как первый…

– И что, Регина, вы хотите сказать, что больше никаких проблем с первой женой Антонио у вас не возникало?

Вопрос Антониса вырвал её из задумчивости.

– Только однажды, когда финализировали их развод. Да и то – понять её было можно, она волновалась за будущее Паоло и Кьяры-Лу, боялась, что появятся новые дети, и расклад поменяется. Трудно же представить, что нас растили совсем в других условиях, с другим отношением к деньгам и тем более к собственности.

– Как это?

Регине стало смешно. Её всегда умиляла реакция иностранцев на рассказы о жизни в советской России, и она в который раз не отказала себе в удовольствии. Казалось, изумление Антониса фонило даже сквозь экран.

– Социализм, Антонис. Так, как мы его тогда понимали. Я очень долго не могла привыкнуть, что, вообще-то, деньги могут решить многие проблемы, в том числе медицинские, дома же медицина считалась бесплатной, ну в крайнем случае коробку конфет врачам носили или коньяк… Что дома и квартиры покупаются и продаются, а не выдаются тебе государством, что стоять под душем час – это непозволительная роскошь, а налоги – это очень серьёзная графа бюджета… Финансово я была абсолютно безграмотна, но и чисто по-человечески – ну как я могла претендовать на чужое? Даже не представляю, как бы я заикнулась об этом родителям. Да для них само слово «развод» было ругательным, хотя, в отличие от Италии, в СССР разводы были разрешены. У нас была «крепкая советская семья», как и у большинства знакомых. Но мы ведь жили очень скромно, и даже в случае развода делить было в принципе нечего. А тут Лючия строила их бизнес наравне с Антонио, работала, родила ему детей – было бы несправедливо лишать её привычного образа жизни.