Естественно, никто ничего не афиширует.

Да, так и есть, – семья остаётся семьёй, делаем общее дело, растим детей, просто теперь не спим вместе. Идёт?

Ну и отлично, давай я тебя обниму! Близкие. Родные. Навсегда…

Вот и всё. Когда на рождественский обед приехал Эдуардо, муж предложил ему аперитив и на пять минут увёл в библиотеку. Остальные гости и не заметили, да и мало ли какие дела у антиквара с его давним клиентом. Оба вышли к столу растроганными, а у Эдуардо глаза были чуть ли не на мокром месте. Антонио был всё-таки мастер разрешать неловкие ситуации.

Следующие четыре года прошли именно так, как они и договорились. Антонио преподавал в Болонье и Риме, курировал в основном галерею во Флоренции, вместе с Лючией они продолжали выезжать в Лондон, расширяли бизнес по всему Средиземноморью, только Кипр пока оставили в стороне. Дети росли, купаясь в любви и внимании обоих родителей, разъезжая между Римом и Флоренцией.

А потом Антонио пригласили в СССР, в Москву, в самый престижный советский университет. Было бы глупо отказаться. Детям был обещан Ленинград, бывший Санкт-Петербург, на какие-то белые ночи, а на Рождество, как всегда, они все собрались в Риме.

Тогда-то Антонио и объявил, что готов к разводу. Лючия понимала, что рано или поздно они к этому придут, но всё-таки сообщение застало её врасплох. Конечно, всё это время у него были какие-то женщины, с кем-то из них она была знакома, но развод? Она снова ощутила забытую, казалось, ревность, но справилась с собой, и вскоре мимолётное тоскливое чувство отступило. В конце концов, она счастлива с Эдуардо, нельзя быть такой собственницей.

Они с Антонио наведались к адвокатам и запустили процесс. Антонио сразу дал понять, что для неё и детей не изменится ничего, что при любом раскладе он позаботится о будущем Паоло и Кьяры-Лу, но хотел бы быть честным в новых отношениях.

Летом стало ясно, что в Италию Антонио вернётся уже не один. Эдуардо воспринял известие с непростительным энтузиазмом – так и не привык за четыре года, что конкурировать с Антонио ему больше не нужно. Дети хлопали в ладоши. Они с Антонио постарались на славу – Паоло и Кьяра-Лу вполне в духе семидесятых приняли спокойно и её нового спутника жизни, и не могли дождаться знакомства с новой пассией отца. А вот Лючия с Арто ворчали. Непонятно, чего ожидать от этой русской тёмной лошадки, которая на двадцать с лишним лет моложе профессора. А когда Антонио поставил их перед фактом, что она тоже будет работать в галерее, подозрения Лючии только окрепли.

Арто встретил их в аэропорту и сразу отвёз в галерею – Антонио окончательно перебрался туда как раз после Рождества, и Арто к лету привёл квартиру над офисом в надлежащий порядок. Но на расспросы, что там за новая фифа, да как выглядит, да как разговаривает, Арто лишь хмуро отмалчивался и пожимал плечами, чем вконец разозлил Лючию. Но вроде хоть по-итальянски говорит, и то хорошо.

Ближайшие выходные они с Эдуардо и детьми проводили во Флоренции и разминулись там с Антонио и его пассией буквально на несколько часов, а потом те улетели в Лондон, и знакомство пришлось отложить до их возвращения. За неделю Лючия почти успокоилась и решила, что должна помочь бедняжке освоиться в новой обстановке – она слышала, что моды в Советской России попросту не существует, и боялась даже представить, как одета простая русская студентка.

В понедельник она приехала в галерею прямо к открытию.

Антонио уже был занят с какой-то клиенткой, судя по всему, венецианкой или неаполитанкой, очень красивой и молоденькой. Белая рубашка, чёрные укороченные брючки-дудочки, бежево-оранжевые мокасины Феррагамо, перекликающиеся с длинными рыжими волосами…