Когда они вернулись в Рим к началу сезона, Антонио настоял, чтобы они собрали несколько друзей и клиентов на обед и непременно пригласили Эдуардо. Долгий летний отдых определённо пошёл тому на пользу – ничто не напоминало Лючии полубезумного поклонника, с которым она не знала, что делать перед отъездом. Ни одного лишнего слова не было сказано между ними. И вряд ли хоть словом по поводу произошедшего обменялись мужчины.

Но Антонио был с Эдуардо так сердечен, так предупредителен, так искренне и тепло обнял и пожал руку при встрече, давая понять, как хорошо понимает, какие демоны сейчас терзают его душу, что благородный Эдуардо не мог не оценить жеста.

С того вечера он больше ничем не потревожил Лючию. По-прежнему заходил в галерею, правда, делал это всё больше в её отсутствие. Присылал цветы на все праздники, но звонить перестал, отошёл в сторону, и Лючия даже иногда скучала по их разговорам и по его обществу. Зато так было спокойнее. Будучи довольно непредсказуемой сама, она опасалась непредсказуемости в окружающих.

Толпа поклонников вокруг неё не редела, и года через три она почти забыла об Эдуардо, вспоминая его, когда надевала змеиный браслет и раз за разом спрашивала себя, почему так и не отослала его обратно дарителю.

И вот теперь Лючия позвонила Эдуардо сама. Из больницы, когда Антонио ещё сворачивал дела на Кипре. Был конец августа, суббота, её родители забрали детей во Флоренцию догуливать каникулы, персонал тоже, пользуясь её отсутствием, разъехался на выходные. А она так извелась в больнице за прошедшую после операции неделю, что перспектива проскучать одной до понедельника в четырёх стенах палаты не прельщала её совсем.

Эдуардо уже был в курсе случившегося и, к изумлению Лючии, сразу же согласился вывезти её немного проветриться, а к вечеру вернуть обратно. Приехал с цветами, какой-то повзрослевший и худой, бережно, но сдержанно обнял Лючию, шепча соболезнования…

Она хотела заехать домой переодеться и не сразу вспомнила, что была без ключа – Лючия попала на операцию сразу с самолёта, и все вещи забрали домой, да и зачем ей нужен ключ – они же путешествовали всей семьёй, с Антонио и Арто. Смешно, что она не вспомнила об этом раньше.

Стоя перед запертой дверью своего дома, она жутко разозлилась, но Эдуардо быстро сориентировался и повёз на Кондотти, где Лючию за полчаса одели как для воскресного круиза, да ещё со скидками. Пока она примеряла новые короткие платья, радуясь, что хотя бы скинула вес за последние недели, Эдуардо выбрал несколько вещей для себя и даже отнёс их в машину, где его пакет скоро затерялся среди свёртков и пакетов Лючии.

Через час они домчали до Остии. Эдуардо снял номер в отеле, чтобы Лючия могла спокойно принять душ и переодеться к ужину, и сел в одно из кресел, развернув его спинкой к ванной комнате, чтоб никого не смущать. Когда Лючия позвала его помочь с застёжкой, он не ожидал увидеть её с платьем в руках и даже без белья – Лючия пыталась высвободить край тонкой ткани, застрявший в молнии. Видит бог, он честно боролся все эти три года, устыдившись, что поставил себя в дурацкое положение перед Антонио. Он поклялся перестать преследовать его жену и только соблюдал данное самой Лючии обещание всегда быть рядом, если понадобится. Свёл общение почти к нулю. Но видеть её так близко, слышать её запах, касаться её рук и не чувствовать себя мужчиной – сам Всевышний не мог бы требовать такой жертвы, это было выше всяких сил.

Лючия не сопротивлялась, наоборот, а Эдуардо было очень важно убедиться, что она разделяет его желание. Значит, эти три года он ждал не напрасно, и теперь всё будет совсем по-другому.