– Мелисса, – устало вздохнула Джинни, – возраст, бесспорно, играет в отношениях между людьми немалую роль, но в нашем случае это правило не действует. Знай, что мне всегда будет двадцать, хотя сейчас уже должно стукнуть тридцать четыре. Когда я была твоей ровесницей, я не представляла себя такой взрослой. Оказалось, что мне и не суждено было стать… – смахнув навернувшиеся на глаза слёзы, она вдруг съёжилась и умолкла.

Мелисса ощущала себя циничным бессердечным созданием из-за того, что вообще подняла эту тему. Она хотела исправить положение, но изо рта совершенно неожиданно вырвался глупый бестактный вопрос:

– А ты жалеешь о своей смерти?

Джинни встрепенулась. Её глаза удивлённо раскрылись:

– Что?

– Ты жалеешь о том, что ты умерла? – нетерпеливо спросила Мелисса. – Жизнь там… наверху, она лучше, чем здесь?

– Я не знаю, – честно призналась Джинни. – Пока мне не дозволено войти туда, ведь я не умерла, как все другие. Моя душа слишком привязана к этому миру, чтобы расстаться с ним. Я родилась и выросла в этом городе; и, пока живы те люди, которых я знала и любила, мне будет очень тяжело оставить их. Я обещала твоей матери, что я буду всегда охранять тебя.

– Но мама сама приходит ко мне, – наивно возразила Мелисса. – Она и папа были здесь несколько дней назад. Ты не знала об этом?

– К сожалению, нет, – Джинни печально покачала головой. – Не думай, что быть призраком – это очень хорошо. На самом деле это – нестерпимая мука, которой я не пожелала бы даже самому плохому человеку на эсвете. Понимаешь, я вижу, как взрослеют люди, которые были мне дороги, но я не меняюсь… это значит, что я оторвана от них. Я вижу их каждый день, когда пролетаю в небе над Литтл-Мэем, но я не могу сказать им «привет». Это тяжело, Мелисса, это действительно тяжело.

– Тогда иди туда! – воскликнула Мелисса. – Иди туда, наверх, где тебе место!

– Разве ты не будешь скучать по мне? – лукаво усмехнулась Джинни.

– Да, – призналась девочка, погрустнев. – Но я хочу, чтобы тебе было лучше. Разве так не должны поступать настоящие друзья? Я думаю, мне нужно хоть раз не быть эгоисткой и прислушаться к твоим словам и желаниям. Ведь я – эгоистка, Джинни! Столько времени я держала тебя около себя лишь потому, что у меня не было никаких друзей, кроме тебя! Но я вижу, что тебе тяжело с нами! Иди туда! Не бойся, я уже взрослая… Я сама позабочусь о себе и никогда не забуду тебя.

На печальное лицо Джинни, казавшееся нереально фантастическим в прозрачном серебристом свете лунных лучей, было действительно больно глядеть. Мелисса в напряжении ожидала, что она ответит. Ей хотелось бы, чтобы Джинни была рядом вечно… но это приносило ей только страдания. Джинни лучше было бы уйти, как Мелиссе ни было бы больно расставаться с нею.

Джинни отрицательно покачала головой, и в её сверкающих серебристых глазах отразились огни ночного Литтл-Мэя.

– Нет, – звонко возразила она. – Нет, я не уйду! Я буду исполнять обещания, которые дала.

– Но…

– Нет, Мелисса. И я не уйду по ещё одной простой причине.

– По какой же? – удивлённо спросила девочка.

– Пока Бертрам здесь, я должна присматривать и за ним, – тихо сказала Джинни, переводя взгляд с подруги на напольные часы. – Пора спать, – торопливо проговорила она. – Ведь завтра ты должна успеть прийти к началу занятий.

– Но родители…

– Алекс и Лилия должны заняться более важными делами, – неожиданно сухо бросила Джинни. – Они помогают и другим людям.

– Значит, они не любят меня, – обречённо прошептала Мелисса, закутываясь в одеяло.

Прозрачное лицо Джинни исказилось знакомой уже нам гримасой разочарования: