Женя пришел к выводу, что эта дихотомия в творчестве отражает раздвоение личности Вики: спокойные периоды порождали простые, понятные образы, а во время обострений рождались сложные, многослойные композиции. Осознав, что получил больше информации, чем мог переварить за один день, он покинул квартиру, оставив Вику спать под кричащим «леопардом».

По пути к вокзалу он долго не мог сфокусироваться на происходящем. Мысли о красоте города, к которому он уже понемногу привыкал, мешались с мыслями о девушке. Мысли о собаке с мыслями о будущем. Всё как-то сложно в этот раз. Тревожно как-то… И только подойдя к своему вагону, голова мгновенно очистилась от всей этой мешанины, оставив только одно – понимание, в какую ловушку он попал.

Зайдя в вагон, Женя услышал голос Мики, довольно импульсивно рассказывающей про свою встречу с какой-то знаменитостью в Париже. С немалым удивлением, подойдя ближе, он обнаружил, что слушателем был Пёс. Он же и выдал присутствие Жени, выйдя из купе и уставившись на него. Мика притихла и аккуратно выглянув, недовольно, но не без облегчения сообщила:

– Слушай, давай ты в следующий раз будешь с порога торжественно объявлять о своем приходе. Нечего нас тут пугать.

– Извините великодушно, – ответил саркастическим тоном Женя, проходя и садясь. – Как день прошел?

– Нормально прошёл. Не уводи тему, рассказывай. Мы слушаем. Даже покурить можешь.

– Это так приятно, когда тебе в твоем же доме разрешают покурить!

– Давай-ка про дом свой рассказывать не будешь, он РЖД принадлежит.

– А быстро ты адаптируешься, молодец!

Мика начала «сверлить» его взглядом. Ну, знаете, как девушки это умеют делать.

– Я всё понял, – тут же с притворным страхом отреагировал Женя, и всё детально рассказал. Даже описал самую лучшую, по его мнению, Викину картину.

Внимательно выслушав своего друга, Мика не найдя слов, смогла произнести только «Нда…».

– Понимаешь, ситуация получается нехорошая. Выходит, полностью раскрыть её талант можно только через «обострения». А всё лечение направлено как раз на то, чтобы они были как можно реже. – резюмировал Женя и добавил: – Здесь с Яковом Михайловичем по-хорошему бы посоветоваться…

– А это кто?

– Да врач её.

– А что, без «раскрывания таланта» никак не обойтись? В конце концов, цель – чтобы она просто не бросала, а развивалась в живописи.

– Я не знаю, Мика

– Что значит «не знаю»? Ты чего, вообще с ума сошёл, что ли? – начала закипать Мика. – Ты собрался бедную девочку бросить на алтарь… А на алтарь вообще чего, позволь узнать? Ей в психушке не понадобятся ни мольберт, ни краски с кистями! Если это случится, твой цикл закончится, и тогда, я надеюсь, ты возродишься где-нибудь в диком племени, на каком-нибудь диком острове и будешь вдохновлять аборигена рисовать дерьмом на скале! Стукнуть бы тебя!

Краем глаза Женя увидел, что Пёс на всякий случай пятится назад в своё купе, и немного ему даже позавидовал. Мика в гневе была действительно страшна!

– Вот я тебя и спрашиваю, как быть, – аккуратно спросил Женя.

Мика, какое-то время помолчав и понемногу успокаиваясь, ответила:

– Не знаю… Посмотрим… Сложно всё это. Когда к ней пойдёшь?

– Ну… завтра, видимо. Надо ведь узнать о ней побольше. Сколько лет хотя бы, где работает.

– С тобой пойду

– Как пойдёшь? – растерялся Женя

– Пешком пойду, как обычно, – «растянулась» в улыбке Мика.

– Да я так, на всякий случай. Вдруг на собаке поедем, пора бы ей уже пользу хоть какую-то приносить.

– Кстати, по поводу Пса. Прекраснейшая собака. Тебе надо больше с ним общаться. Он очень внимательный собеседник.

– Ага, обязательно учту, – буркнул недовольно Женя, укладываясь на полку. – Извини, я немного отдохну, слишком насыщенный день.