Мемуары стриптизерши. Американская тюрьма как путь к внутренней свободе Надира Низами

© Надира Низами, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Это произведение творческого нон-фикшн автора. Хотя все истории в этой книге правдивы, некоторые имена и другие данные были изменены, чтобы сохранить их анонимность. События и детали были описаны исходя из воспоминаний автора, и могут не полностью соответствовать фактам.

Контент не носит пропагандистского характера и не предназначен для оскорбления чьих-либо чувств. Эта книга – литературное произведение. Ее цель – дать повод для размышлений, и только.

Я не писатель и никогда раньше не писала книг. Эта книга была начата за решеткой американской тюрьмы из-за леденящего одиночества и внутреннего стремления быть услышанной и, может быть, даже понятой. Более того, эта книга – откровение. Я писала из-за огромной потребности поделиться личными открытиями, потрясениями, которые пережила на тернистом пути в поисках любви и свободы. Может, это эгоистично, но я молю Бога, чтобы моя жизнь, жизнь моей дочери, все наши страдания, агония и борьба не прошли напрасно. Хочу, чтобы все осознания и уроки, которые я вынесла из этого ада, стали броней для тех, кто ищет дорогу к освобождению.

Мне повезло, я могу изложить историю своей жизни на бумаге не только для себя и своей дочери, но и для многих людей, которые потеряны, которые во тьме. Я молюсь, чтобы моя история дала понимание и силы для продолжения пути к свету.

Редактор Юлия стала моей феей, и наш путь к завершению этой книги – пример единения душ и человеческой дружбы! Большое спасибо, дорогая.

– Твое время вышло! – резкий крик прервал тишину в комнате свиданий.

Сдерживая слезы, я поцеловала дочь, встала и направилась к двери, ожидая, когда надзиратель защелкнет стальные браслеты на моих кистях. Тяжелые металлические двери с грохотом закрылись за мной. Мы шли по темному лабиринту тюрьмы Отеро – самой зловещей женской тюрьмы в Нью-Мексико. Мертвая тишина и холодящее одиночество… Только щемящая тоска и горечь воспоминаний – компаньоны, которые никуда не исчезают, и единственные свидетели моей агонии.

«Боже, дай мне еще хотя бы мгновение побыть с дочерью, еще хотя бы мгновение, чтобы насладиться сладкой нежностью ее голоса, чтобы посмотреть в зеленую глубину ее глаз. Я так много хочу рассказать ей, и так много того, что я хочу дать ей…»

«Господи, – думаю про себя, – почему ты меня не слышишь?»

Мое сердце бешено колотится, слезы катятся по щекам, горький вкус беспомощности и боли расставания обжигает горло.

– Доченька, снова я должна отпустить тебя, снова должна сказать «прощай». Сколько еще раз? Когда я доберусь до тебя, когда мы будем вместе, милая?

А в ответ, как и всегда, – холодное молчание тюремных стен, которые привыкли к воплям заключенных матерей. Эти вопросы в никуда, эти вопросы ни к кому, они все так же кричат в моем сердце.

Мои мысли и воспоминания – верные друзья и попутчики. Они уносят меня на 20 лет назад и на тысячи километров отсюда, в день, когда родилась ты, моя доченька. Я живо помню ту силу жизни, с которой ты ворвалась в этот мир. Это было твоей природой. Когда я впервые взяла тебя на руки, сразу поняла, что в тебе есть что-то особенное и необыкновенное. Ты была лучиком света в моей серой, однообразной жизни простой женщины из Узбекистана. Что может быть более волшебным и захватывающим, чем чувствовать тепло и запах беззащитного новорожденного ребенка, лежащего на руках? В ту же секунду я всем существом знала, что дороже тебя у меня ничего и никого нет, – моя крошечная девочка, ради которой я бы пожертвовала чем угодно и с радостью отдала бы свою жизнь. И я знала, что моя только что зародившаяся материнская любовь, сила и мужество могут преодолеть любые препятствия между нами. С тех пор я никогда не чувствовала себя одинокой. Но жизнь повернулась жестоким и непредсказуемым образом. Я разбила тебе сердце, когда впала в зависимость от своего мужа. Когда стала орудием удовлетворения его нужд. И ты видела, как твоя собственная мать от безысходности и беспомощности все больше погружается в болото самоуничтожения, в коварный мир алкоголя… Но ты никогда не осуждала, никогда не отворачивалась от меня. Ты ждала! Безумство и страдания – все, что я могла тебе дать в то время, но ты никогда не колебалась в своей любви ко мне. Ты своими силами поднялась над грязной трясиной моей жизни и прошла свой путь. И ты стала прекрасным человеком.

Доченька, я с опущенной головой прошу у тебя прощения за то, что не была в твоей жизни, за то, что не могла развеять твои страхи и шептать слова любви перед сном, за то, что не могла разделить твои мечты и надежды. За то, что не могла защитить тебя от страданий и горя. Но Бог знает, что все эти годы борьбы с собой и мук осознаний я никогда не выпускала тебя из сердца. Я всегда чувствовала и продолжаю чувствовать самую суть твоего существа, связанного с моим. Я знаю, кто ты, потому что та, кто ты есть, связана с той, кто я. Я чувствую твои боль и радость, я могу понять полет твоей души и метания сердца, я могу распознать твои желания в тихом молчании…

Я тебя обожаю и очень скучаю! Ты всегда была светом в моей жизни – лучиком, маячком, который направлял меня на тернистом пути перерождения. Я восхищаюсь твоей мудростью и внутренней силой, изяществом твоей души, чувственностью твоего сердца и в то же время ребячеством твоего характера. Я с гордостью хочу сказать тебе: я выиграла эту борьбу! Я стала той, кем ты можешь гордиться. Быть достойной называться твоей мамой – всегда было и есть цель моей души.

И вот проигран последний суд о моей невиновности, использован последний шанс снять с себя одежду заключенной… Семь лет тюрьмы, семь лет борьбы с «американским правосудием», четыре суда и шесть апелляций. Борьба была тяжелая, неравная! Не в моей власти было изменить то, что американские блюстители закона со мной сделали. Не в моей власти было изменить то, что мой муж-тиран со мной сделал. Не в моих силах было повлиять на несправедливость, и нечистоплотность работы мощного, складно работающего механизма по обесчеловечиванию личности – американское правосудие. Оно ценой моей жизни и детства моего ребенка зарабатывало славу и имидж защитников «страны свободы». Все, что я могла сделать, – превратить борьбу с американскими властями в борьбу с собой! И эту войну – могу с гордостью объявить – я выиграла. Я научилась отстаивать свои позиции, свою правду и свою жизнь. Из униженного, уничтоженного судьбой существа, жертвы я переродилась в цельную, самодостаточную личность. Личность, которая в силах встать и сказать: «Да, это я! Я смогла пройти весь этот путь, не боясь осуждения и отвержения, не боясь быть выброшенной в омут одиночества. Я смогла!» И вы сможете!

Я пришла в этот мир со своими мечтами и желанием жить, познать всю радость и счастье бытия. Широко открытыми глазами и сердцем, которое излучало любовь и доброту, я принимала в свою душу всех ищущих любовь, нуждающихся и страдающих. Мое сокровенное желание – делиться со всеми радостью, счастьем и любовью.

Но жизнь сделала жестокий реверанс. Я оказалась в женской тюрьме в Америке. Воспитанная родителями-коммунистами, я была порождением своего узбекского общества, где властвовали традиционные патриархально-маразматические нормы, тщательно сотканные нашими предками. Все члены узбекского общества, включая моих родителей, свято относились к поддержанию образа «порядочной женщины». Воспитывали своих дочерей в рамках благородных идеалов, национальных качеств, обычаев и священных традиций, загоняя женщину в адское пространство бесправия, покорности и молчания. Поддержанное обществом слепое повиновение нашим допотопным традициям унижения и уничтожения личности породило и порождает тысячи и тысячи женщин с психологией жертвы, готовый сосуд для абьюзивных отношений.

Бери и пользуйся! Жертва со знаком качества! Гарантированно!

Я была в их числе. Нас в Узбекистане создавали великое множество – расчлененных на кусочки женщин, которые не могли понять, кто мы, зачем пришли в этот мир? Для которых отказ от себя и страдания по счастью – нормальное состояние. Дойдя до критической точки, немногие были способны понять, что необходимо меняться. Только горстка женщин моего поколения смогла найти те потерянные и разложившиеся обломки себя, пересобрать и прийти к внутренней свободе. Остальные так и остались под руинами маразматичного патриархального узбекского общества. Возможно, они до сих пор, как системы искусственного дыхания, поддерживают погибающий в конвульсиях старый мир ограничивающих и разъедающих нашу женскую сущность устоев.