– Наконец-то ты назвала кресло креслом, – Кэрол решила уйти от темы своим сарказмом.

– Кэрри, почему ты даже не хочешь на минутку представить, что тот милый парень, к примеру, заинтересовался тобой, как женщиной? К чему такая категоричность? – Лиззи забыла о работе.

– Во-первых, никакие стены я не строю. Глупости это. Во-вторых, задумайся сама, Лиз! Чем я, инвалид, могла его заинтересовать? Зачем ему такая женщина? И в чём смысл такого союза?.. И вообще, с чего ты решила, что он милый?

Элизабет посмотрела сквозь Кэрол, мысленно анализируя всё ею сказанное. Приведя беседу в тупик, Кэрол привела в замешательство свою соседку, которая видела в ней мудрую молодую женщину. Каждый раз, заводя беседы о том, что пора двигаться дальше, Лиззи искренне надеялась услышать неожиданное, но долгожданное «А ты знаешь… Давай!». Но попытки не увенчивались успехом, и каждая последующая разочаровывала Элизабет всё больше.

Лиззи была человеком, не зависящим от каких-либо внешних обстоятельств. В каком-то журнале она даже вычитала статью «Ассертивность14, как образ жизни» и, узнав в написанном себя, повесила вырванную страницу у себя дверце холодильника. Всю свою сознательную жизнь Элизабет вела жизнь независимой от внешней среды девушки. Мысленно проведя границу между унынием и оптимизмом, Лиззи искусно держалась по ту сторону от грусти и депрессии. Не сломили её ни отсутствие внешности поп дивы, о которой она мечтала, ни неудачный опыт в отношениях с мужчинами, ни насущная, но изматывающая работа. Единственным, что могло опечалить Элизабет, было в её неравнодушии к близким её сердцу людям. Она всегда с волнением переживала все жизненные неурядицы своих родных и близких, разлад в отношениях у некогда бывших подруг, душевный хаос у близких знакомых и меланхоличное одиночество своей подруги Кэролайн Хант.

– Вместе вы могли бы стать опорой друг для друга, – наконец ответила Лиззи.

Кэролайн упрямо направляла разговор в другое русло. Она не понимала, что мог бы дать один немощный человек другому. Она жалела, что упомянула о знакомстве с мистером Хадсоном. Она не понимала, как беседа об очередном собрании привела к обсуждению перспектив в её личной жизни. Да и с кем – с мистером Хадсоном!? Абсурд! Посттравматический дисбаланс пробуждал в ней нервозность и склонность к негативизму15. Он, в свою очередь, ставил крест на многом, что сулило бы Кэрол преобразить её жизнь и вдохнуть в неё красок. Инвалидность оставила свою печать на мировоззрении бывшей писательницы – эмоциональное выгорание.

Лиззи снова попыталась образумить подругу и рассмотреть перспективы знакомства с мужчинами, пусть даже с инвалидами.

– Что могут дать друг другу двое инвалидов на колясках? – в голосе Кэрол послышалось раздражение.

– Любовь.

– Лиз, ты как глупый наивный ребёнок. Это в кино всё держится на любви, в книжках, в том числе и в тех, что писала я. Любовь это всего лишь химия. Она не может дать людям ничего, кроме временных утех и последующего разочарования, – Хант сдерживала себя, отвечая, как можно деликатнее.

– Любовь – не химия! Это отнюдь не правильная констатация фактов! То, что многие называют любовью, это ни что иное, как сильная увлечённость на некоем животном уровне, когда особь одного пола тянется к особи другого пола! Я бы даже назвала это одержимостью. То, что я привыкла называть любовью, приходит не сразу. Она томно зреет глубоко в душе. Её нельзя завоевать внешним обликом или каким-то одним вечером, как это могло бы сработать, будь нам по шестнадцать лет. Любовь – совокупность многих качеств и обстоятельств, переплетённых между собой. Вряд ли можно описать это явление простыми словами. Любовь – это вечное стремление и тяготение, тепло, привязанность, забота, вожделение, терпение и самоотдача. Это причина и смысл. Любовь – это начало союза двух людей. А союз из двух – это несокрушимая сила, ибо один дополняет и поддерживает другого, даёт ему сил. – Лиззи собралась с мыслями, чтобы продолжить реплику. – Я не умею говорить красиво, как ты, когда писала свои книги. Просто, любовь – это единство. Когда двое живут как один живой организм, где каждый – это одна половина этого организма. Когда организм начинает хромать на правую ногу, левая берёт всю тяжесть на себя, пока та не окрепнет и боль не отступит. Одной рукой можно сварить кофе, написать сообщение или почистить зубы. Когда рук двое, то можно свернуть горы.