А может быть его оставили на корм медведю? Или держат домашним питомцем, как собаку? Но его допустили до праздника, позволяют жениться, выделили дом и одежду… Ещё не поздно воспользоваться магнитометром и отыскать золото. Начать жизнь с чистого листа в городе белых людей. Жить известным антропологом – а получится ли, или статью засмеют? А засмеют же – кто поверит в паранормальные явления и медведей?

Сокрушаясь на собственную нерешительность, Бернард Хаксли сел на землю. И тогда заметил он среди листвы, в самых тёмных уголках джунглей, едва уловимое мерцание. Будто упавшие звёзды искали утешение среди деревьев. Ярко-жёлтые огни пылали, вспыхивали и гасли, прорезая тьму. Пятнышки множились и росли, их огненные языки зловеще облизывали влажный воздух. Гипнотическая ритмика танцевала с ветками, но это было не чудо. Огненный свет наконец озарил вымазанные красной грязью лица врагов. Их глаза светились первобытным голодом, а силуэты грозились выскочить и обрушиться разрушительной стихией на племя.

Раздались свистки и крики – на деревню напали.

С ног до головы покрытые боевыми орнаментами из краски на основе глины, пепла и животного жира, аборигены размахивали факелами и подсвечивали обезумевшие фиолетовые зрачки. В кожаных доспехах, обвешанные ракушками, враги готовились кидаться копьями, топорами, железными прутьями и палками. Племя мистера Хаксли не успело разработать планов, собраться с духом и хоть как-то подготовиться к вторжению – ведь ничего не предвещало беды. За отсутствием вождя и шамана люди просто растерялись.

Мистер Хаксли спрятался за бочками близ дома Масамбы. Порошковые смеси специй вроде карри и куркумы чесали нос. Антрополог постарался слиться с окружающей средой – стать гусеницей или ещё одной бочкой, и пока ему это удалось.

Пятеро аборигенов с акрафенами10 разрубили забор и вынудили местный скот бежать прочь. Уже подожгли соломенные крыши нескольких хижин. Выводили женщин и детей к ритуальному огню, который засыпали песком и грязью. Вокруг стояли крики, всхлипы и плач, но продолжались они недолго. Грозные мужи племени, охотники и рыболовы, отцы и мужья, вооружались копьями и стрелами. Призванные в первую очередь внушить в нападающих страх и отстоять позиции, грозные крики и кличи распугали спящих сов.

Взгляд Бернарда напряжённо обратился в сторону дома Тайо. Сердце у мужчины забилось бешено, и в глазах замелькали страх и волнение, когда Ифе и Лунджил вышли из дома и попытались тайно скрыться в джунгли. Хаксли надеялся продержаться в укрытии до тех пор, пока ситуация не устаканится, ведь пробегающие мимо враги, пытавшиеся заглядывать в самые тенистые и неочевидные уголки, так удачно игнорировали безопасное место.

Но учёный мог бы помочь без пяти минут новой семье. Понимая, что любая ошибка может стать фатальной, он не хотел сдаваться – особенно когда завидел в поле зрения и Тайо. Но мальчик, вопреки ожиданиям, не бежал следом за тётей и бабушкой. Он вооружился палкой и готовился атаковать, как истинный защитник. Его решимость была крепче, чем воля мистера Хаксли, и тогда мужчина понял – время незаметности подошло к концу. Ведь если сейчас кто-то ранит или убьет невинного мальчика – антрополог этого себе не простит.

Он встал с места и начал медленно двигаться в сторону юноши. Сердце ушло в пятки, и коленки подкашивались всякий раз, когда копьё или стрела пролетали мимо со свистом. Крики нарастали, к общему хаосу подключились военные барабаны. Быть белой вороной – значило выдавать себя с потрохами не только союзникам, успешно различающим «своего» среди однокожих, но и врагам. Те сначала недоумевали от увиденного, осмысливая присутствие бледного человека, но уже готовились к нападению с кинжалами и кулаками.