Ю. М. Батурин обрашает внимание на то, что информационное право возникло намного позднее медиаправа. Если рождение медиаправа можно датировать временем принятия Закона о печати (1990 г.), то для информационного права он предлагает в качестве точки отсчета 2000 г., когда последнее было впервые включено в номенклатуру научных специальностей в области юридических наук[15]. Однако представляется, что время рождения той или иной отрасли не может определять ее место в общей системе законодательства, права, юридической науки, поскольку приоритет должен быть отдан другому критерию, а именно специфике предмета правового регулирования.

Подчеркнем, что существующие ныне пробелы в правовом регулировании организации и функционирования медиа нередко восполняются с помощью норм, принадлежность которых к классическим, профилирующим отраслям права – конституционному, административному, гражданскому, уголовному, а также к процессуальным отраслям права может оказаться невыраженной. Так, норму о праве редакции СМИ на запрос информации (ст. 39 Закона о СМИ) нельзя однозначно отнести ни к одной из профилирующих отраслей права. Именно из таких норм в первую очередь и складывается собственное «тело» медиаправа как комплексной отрасли права. Одновременно из законодательных актов, регулирующих организацию и функционирование массовых коммуникаций, складывается право массовых коммуникаций как отрасль законодательства.

Метод медиаправа. Медиаправо как комплексная отрасль права не имеет собственного метода правового регулирования: оно использует методы профилирующих отраслей права, поскольку включает в свой континуум их нормы, а также, будучи подотраслью информационного права, – его специфический метод правового регулирования. Специфика этого метода связана с применением информационного права в информационно-телекоммуникационных сетях, в условиях использования цифровых технологий.

Именно развитие цифровых технологий и информационно-телекоммуникационных сетей дает основание для выдвижения гипотезы об особом методе правового регулирования, присущем только информационному праву, а следовательно, и медиаправу как его подотрасли. В ходе круглого стола в МГЮА 27.01.2000 автором была озвучена следующая гипотеза: «информационное право будет иметь свой особый метод правового регулирования, ибо он, в первую очередь, будет осуществляться в телекоммуникационных сетях, в киберпространстве. Иными словами, человек будет не просто пользоваться телекоммуникационными сетями, он будет вступать в правовые отношения, испытывать на себе правовое регулирование через телекоммуникационные сети, внутри телекоммуникационных сетей. Уже сегодня мы имеем в телекоммуникационных сетях и гражданско-правовые сделки… и многое другое. Но правовое регулирование через Интернет только зарождается»[16]. Именно в этом состоит суть особого метода правового регулирования, присущего исключительно информационному праву, а значит, и медиаправу как его подотрасли.

Отметим, что термин «киберпространство» не используется в российском законодательстве, в отличие от зарубежного, прежде всего англоязычного, где категории «cyberspace», «cybercrime» и т. д. широко применяются как в нормативных актах, так и в научных дискуссиях[17]. Укоренился этот термин и в документах международных организаций системы ООН[18]. Чтобы обеспечить общность юридического языка, предлагается определить киберпространство в терминах отечественного информационного законодательства как совокупность информационно-телекоммуникационных сетей.

Высказанная автором этого учебника почти четверть века назад гипотеза об особом методе правового регулирования, присущем информационному праву, уже получила практическое подтверждение. Появились государственные и межгосударственные органы, работающие непосредственно в киберпространстве. Это специализированные службы, осуществляющие мониторинг правопорядка в коммуникационной среде и следящие за экологией информации, суды, в том числе третейские, принимающие по интернету иски, заслушивающие стороны и выносящие решения. В киберпространстве уже осуществимо и исполнение судебных решений, во всяком случае тех, которые связаны с арестом банковского счета, наложением штрафа, ограничением доступа к информационному ресурсу, возмещением ущерба и т. д.