Среди палаток и тлеющего костра пятились двое злопыхателей, один из них придерживал кровоточащую руку. Они сблизились, переводя дыхание. Из другого конца лагеря раздался крик – девичий.

– Маркус! – крикнул правитель, – я на тебя рассчитываю.

Он удовлетворительно кивнул и уверенно двинулся на двух оставшихся нападавших, в то время как Драговид побежал в сторону крика. Едва он миновал кострище, как послышался звон стали о сталь. Драговид добрался до источника крика – в конце лагеря на привязи стояло несколько коней, на одном из них поперёк лежал светловолосый юноша, без признаков жизни. Кричала девица, лежавшая связанной на голой земле. Грязные рыжие волосы были распущены, а кляп лежал поодаль. Лорд приблизился к пленнице, чуть скривившись от истошного крика одного из противников Маркуса.

– Сейчас, сейчас, всё уже закончилось, миледи, – говорил Драговид, вспарывая путы кинжалом, который находился у него в ножнах на груди.

Он встал перед ней во весь свой рост, по-королевски улыбаясь, затем протянул руку, полную колец и перстней, рыжеволосая дама приняла её, неловко поднявшись.

– Лорд Драговид? – испуганно вопрошала девица.

– К вашим услугам, мадам, – кивнул правитель.

– О, ты можешь оказать мне только одну! – рявкнула рыжеволосая, зверски оскалившись.

Она выхватила кинжал лорда, отчего тот растерялся на мгновение, разинув рот. Он потянулся было к ножнам, но кинжал уже торчал из его живота, по самую рукоять. Лорд вскрикнул, изо рта его брызнула кровь, рыжеволосая провернула кинжал, вонзаясь всё глубже в податливую плоть.

Руки правителя обмякли, он попятился на подкашивающихся ногах и ниц упал, смотря широко открытыми глазами в небо. Над ним возникли небесной красоты синие глаза, налитые алой яростью. Мгновением после они закатались, став полностью чёрными, Драговид услышал шёпот, словно исходящий отовсюду хором тлеющих голосов, потому он запомнил каждое слово, которое будет вновь и вновь сходить с его уст в покоях, во время предсмертной лихорадки:

– Kхet a’far. Да будет каждый день твой в земле, как ныне наяву.

Маркус хотел успеть. Больше всего он желал успеть. Однако ноги его не слушались, а воздух с хрипом вырывался из груди. Он мчался что есть мочи, оставляя за собой копающегося в собственных кишках поверженного мальчугана. Он кричал, брызжа слюной, видя, как рыжеволосая бестия склонилась над умирающим лордом.

– Не-е-ет! – почти стонал он, приближаясь к ним.

Девка глянула на него взглядом, полным тьмы, на миг Маркус растерялся, но, сплюнув на землю, он продолжил наступать, крепче сжимая меч. Рыжеволосая и не собиралась ждать, пока гнев великана настигнет её, в несколько кошачьих прыжков она оказалась у коня, на котором лежал юнец. На ходу она запрыгнула верхом и стала подгонять его что есть силы.

– Хай! Хай! – кричала рыжеволосая, стремительно удаляясь. За топотом копыт скрылась и месть, которая обуяла сердце верного воина.

Он склонился над Драговидом, вокруг которого уже растекалась лужа крови, тот смотрел в небеса пустым, непонимающим взглядом. И безустанно шептал одни и те же слова:

– Kхet a’far… Kхet a’far…

После того как Маркус кончил свой рассказ, он одним махом осушил кружку эля, что принесли им слуги.

– Дальше вы всё знаете, – подвёл великан черту, смачно при этом отрыгнув, что, видимо, являлось точкой.

– Скверное дело, – сказал Эртур, подняв пинту, не глядя на собеседников.

– Как интересно, – говорил знахарь, поглаживая седые брови, – не берусь говорить, что стало яснее, но впредь я хотя бы могу отнести бессвязный бред Драговида на смертном ложе к событиям, что имели место быть.