– О, я и не собираюсь позволять, – сказала Анита. – Если бы я знала, где он находится, то он бы уже молил Анубиса отвести его на суд в мир иной. Однако я не прочь позволить Великой библиотеке заняться своими проблемами самостоятельно. – Она покосилась в сторону Глен. – Какой бы она ни была воинственной, вряд ли сойдет за армию.

– Помоги мне привлечь его к ответственности, – сказал Джесс. – У нас общая месть за убийство Брайтвелла.

Анита рассмеялась. Смех у нее вышел низкий и гортанный. – Правосудие. Для таких, как он, не существует правосудия, которое не приходило бы медленно и без криков боли. И я знаю тебя, Джесс. Ты брезгуешь подобными методами.

– Я практичен. Мы можем привести ублюдка в Конклав и позволить там решать его судьбу. Он предатель Великой библиотеки. Он получит смерть, однако она должна быть публичной, не за закрытыми дверями. Правосудие не вершат в тени. – Спустись с небес на землю, Джесс. Мы всю свою жизнь проводим в тени.

Джесс не хотел, чтобы ее слова были правдой, однако каким-то образом почувствовал, что она только что сказала ему важную истину. Ему хотелось быть выше этого. Он хотел быть профессором, жить в свете. Однако он, как и Анита, был рожден в тени, и она была права: здесь он работал куда лучше.

Однако это не означало, что он обязан довольствоваться таким положением дел.

– Я не стану его убивать, – сказал Джесс. – Однако я его найду. И приведу обратно живым, в цепях.

Она улыбнулась. Вовсе не доброжелательно, однако очень спокойно.

– Нет, один не приведешь.

– Тогда помоги мне, – сказал он. – Если только ты не взяла отпуск на время своего траура.

– Хна смывается, – сказала Анита. – А я буду в трауре до конца своих дней за то, что сделала, мой кузен по тени. Но если мы пойдем вместе, тебе следует уяснить: твое стремление привести его к правосудию причудливое, но бесполезное. Он добровольно не сдастся. Он вообще не сдастся, каков бы ни был у него выбор. Он скорее подстроит свою собственную смерть, чем станет терпеть суд и бесчестие. – В этот момент Анита выглядела жутковато, стоя в тени Анубиса; ее беспристрастное поведение казалось почти что противоестественным. – Наш город успокоится, только когда он умрет. Не раньше. Закуешь его в кандалы и навлечешь на нас риски восстаний и переворотов, а это дает кораблям и армиям, что стоят вокруг, шанс установить над нами свой контроль. Политика – это кровавый спорт. Старик это отлично понимал, когда все затевал. Он готов полностью уничтожить Великую библиотеку и Александрию, не моргнув и глазом.

Джессу хотелось ответить так, как, он знал, ответила бы Халила, сказать что-нибудь о том, что милосердие превыше гнева, о том, что нужно быть выше всего этого… однако он слишком хорошо понимал это чувство. Понимал бушующую, багровую ярость, которая не позволила ему снова стать выше подобного. Потому что Анита была права. Если взять архивариуса живым, то риск будет слишком велик, и неважно, каковы были на этот счет планы Вульфа.

– Ладно, – сказал он. Оказалось очень приятно и одновременно тревожно говорить подобное. – Тогда давай откроем на него охоту. Вместе.

Анита сказала:

– Только если поклянешься перед Анубисом в том, что убьешь старика, если сможешь.

Джесс подошел к статуе и положил руку на выставленную вперед ногу бога.

– Перед глазами Анубиса и христианским Богом я клянусь, что убью прежнего архивариуса Великой библиотеки или же буду наблюдать, как он умирает. Отправьте меня прямиком в ад, если я лгу.

– Интересная клятва нескольким верам, – заметила Глен, – но поскольку ты не исповедуешь ни одну из них, не вижу в этом смысла.