Я со вздохом сжимаю переносицу и понимаю, что не смогу обсуждать с Яриком обстоятельства Леры. Точно не сегодня, когда он в таком игривом настроении. Сегодня мне нужен кто-то, кто серьезно отнесется к этому вопросу и сможет стать моим голосом рассудка. Потому что я всерьез задумываюсь о том, чтобы помочь Лере лишиться девственности.

Отмахнувшись от друга, заказываю безалкогольное пиво, и мы пару часов откисаем в Атмосфере. После этого я возвращаюсь на холм, с которого видна панорама города, сажусь на капот и достаю из кармана купленную пачку сигарет. Закурив, смотрю на огни города и пытаюсь самостоятельно уложить в голове все то, что сказала мне Лера, а еще пытаюсь относиться к сказанному хоть чуточку нейтрально. Как будто все это происходит не с моей подругой, которую я всегда защищал и поддерживал, а с кем-то посторонним. С кем-то, чьи чувства не разрывают мою грудную клетку.

Домой возвращаюсь к утру и сразу заваливаюсь спать. Мне снится, как какой-то левый мужик раздевает Леру. Как его мерзкие лапы касаются ее безупречного обнаженного тела с молочной кожей. Как он грубо мнет ее грудь, а она всхлипывает и взвывает от боли.

 Я открываю рот и хочу закричать. Запретить ему так грубо касаться ее. Хочу подорваться и втащить ему за то, что доставляет ей боль. Только ноги налиты свинцом, и я не могу сдвинуться с места, а из открытого рта не вылетает ни звука.

Меня накрывает таким отчаянием, что я обливаюсь потом и содрогаюсь от ощущений, которые раздирают мою грудную клетку. Внутренности сковывает холодом, и я так сильно сжимаю кулаки, что пальцы начинают адски болеть. Меня всего трясет как в лихорадке. Я хватаю ртом воздух, но его недостаточно, чтобы наполнить легкие.

Резко сажусь на кровати и распахиваю глаза. Меня действительно колотит, все тело мокрое от пота, а пальцы болят от того, как сильно я сжимал их во сне.

С тяжелым вздохом я провожу ладонью по лицу, потом откидываю влажные от пота волосы и падаю назад на подушку. Сон, который я видел еще несколько секунд назад, был настолько реалистичный, что меня до сих пор трясет. А ведь это все может произойти в реальности. Лера действительно может найти себе кого-то, кто в ее первый раз будет с ней груб.

– Или это можешь быть ты, – произношу хриплым ото сна голосом. Так тихо, что сам себя еле слышу.

Стягиваю с ночного столика телефон и захожу в нашу с Лерой переписку. Барабаню пальцами по ребру телефона, не решаясь написать то, что уже срывается с кончиков.

Отшвырнув телефон, отправляюсь в душ. Может, после него мне придет в голову более здравая мысль. Только вот, когда я стою под струями воды, единственное, что приходит мне в голову, – это предложить Ярику лишить мою подругу невинности. Я точно знаю, что он будет с ней нежен, сделает все так, как я попрошу. Только вот проблема в том, что я буду… ревновать. А потом наверняка стану злиться на моего друга, За то, что он стал ее первым.

Выйдя из ванной, забираю с кровати свой телефон и, сев на край, набираю Лере сообщение:

“Я согласен”

Лера

Усевшись на скамейку, смотрю на выгравированную на мраморе фотографию мамы. Я помню, откуда взято именно это изображение. В тот день родители узнали, что мама беременна мной. На снимке она держит фотографию с УЗИ, а на ее лице широкая, счастливая улыбка. Именно с такой улыбкой ее изображение ее лица и перенесли на памятник.

Зажав ладони между коленями, я поднимаю лицо к безоблачному голубому небу и ненадолго закрываю глаза. Дышу, выравнивая колотящийся ритм сердца.

– Мы наконец-то вернулись, мамочка, – произношу дрожащим голосом и смотрю на мамино изображение на памятнике. – Я опять пришла к тебе одна. Но хочу, чтобы ты знала, что папа помнит о тебе. Каждый день у него болит душа из-за того, что ты не рядом. – Опять втягиваю в себя воздух и быстро моргаю, пытаясь остановить набегающие слезы. – Он не приходит, потому что боится увидеть, что тебя больше нет. Признать это. Ему слишком больно. – Делаю небольшую паузу. – А я, знаешь, помолвлена, – стараюсь звучать более легко и весело, хотя понимаю, что этот непринужденный тон зарождается в душе, которая обливается кровью. – Адам злится. Он считает, что мне еще слишком рано выходить замуж или даже обручаться с кем-то. Вчера даже нарычал на меня, – усмехаюсь. – Но я рада, что он у меня есть. Хоть кому-то не наплевать на происходящее в моей жизни. Папе, конечно, тоже не наплевать. Но после того, как тебя не стало, он стал жестче. Это все от боли, я понимаю. Но от этого не легче, – признаюсь с тяжелым вздохом. – Ой, я же принесла тебе твои любимые пирожные.