– Ему до сих пор больно.

– Мне тоже. Вдвойне от того, что он игнорирует ее присутствие в нашей памяти. Уже к психотерапевту сходил бы, что ли. Он даже отношений за все это время не заводил. Это, блин, странно для мужчины в неполные сорок.

– Каждый по-своему проживает горе. – Я молча пожимаю плечами. Мне больше нечего сказать. Я злюсь на папу, и это еще нескоро пройдет. – Лер, – зовет Адам, и я перевожу на него взгляд. – Ты согласилась выйти замуж за Маркуса, чтобы порадовать отца?

Адам

Меня пенит то, как долго она не отвечает на мой вопрос. Лера либо действительно что-то чувствует к своему жениху и по какой-то причине не хочет говорить об этом мне, либо и правда делает это чтобы угодить своему отцу.

– Лер, ты же понимаешь, что это какая-то нездоровая хрень. Может, твоему отцу стоит сходить к психотерапевту, а не пытаться решить свои психологические проблемы с твоей помощью?

– Знаешь, что, – психует моя подруга. – Если не хочешь помогать, не делай этого. Я найду кого-то другого!

– Да при чем здесь это? – Я тоже начинаю кипеть. – С каких это пор тема отношений с родителями стала для нас запретной? Мы всегда это обсуждали. Я просто пытаюсь понять, чем тебе настолько дорог парень, который даже не способен напрячься ради того, чтобы сделать твой первый раз особенным. Любой нормальный парень будет счастлив стать твоим первым и последним.

Лера ставит пустую тарелку на стеклянный столик справа от нее и откидывает голову на спинку кресла. Прикрывает глаза и, сложив губы трубочкой, медленно выдыхает.

– Я просто хочу наконец почувствовать какую-то стабильность, понимаешь? Хочу знать, что выйду замуж за человека, которого не буду бояться потерять. – Она открывает глаза и поворачивается лицом в мою сторону. Из ее глаз тут же выкатываются крупные слезы. Я хмурюсь. Ненавижу видеть страдания моей лучшей подруги. – Я не хочу каждый день умирать, как он, – говорит она севшим голосом. – Не хочу превратиться в безжизненную, пустую оболочку. Я хочу жить, понимаешь?

– Ты не можешь оградить себя от страданий, – парирую я. Еле сдерживаюсь чтобы не схватить ее в охапку и не спрятать в своих объятиях. Она должна чувствовать спокойствие и умиротворение, независимо от того, кто находится рядом с ней.

– Но можно хотя бы попытаться, – произносит Лера и вытирает слезы со щек.

– Ладно, иди сюда, – зову ее, и Лера пересаживается ко мне на колени.

Я обнимаю ее. Держу долго и крепко, пока она рыдает на моем плече до состояния изнеможения. После этого мы валяемся на диване и смотрим старые мультфильмы, а вечером я отвожу ее домой к отцу.

– Ну так что? – спрашивает Лера, когда я глушу мотор возле ворот ее дома. – Мне искать кого-то или ты согласен?

– Дай мне немного времени, – прошу я, чуть ли не скрипя зубами. – Мне надо подумать.

– Хорошо.

Лера целует меня в щеку, обнимает. Шепчет “я чертовски сильно скучала по тебе” и выходит из машины.

Заведя тачку, резко сдаю назад. Разворачиваюсь и срываюсь с места с визгом шин. Пока мчу к трассе, набираю своих пацанов. Отзывается только Ярик, и мы договариваемся с ним встретиться в Аатмосфере.

К клубу я  подъезжаю спустя сорок минут. Паркую тачку на свободном месте и сразу иду в VIP-зону, где меня уже должен ждать Ярик. Так и есть. Друг развалился на диване и потягивает какой-то цветной коктейль через две неоновые трубочки. Мы сталкиваемся кулаками в качестве приветствия, и я падаю рядом с Ярославом.

– Эй, бро, что за кислая мина? – спрашивает он со смехом. – Такое ощущение, что тебе хвост прищемили. Или не дали сунуть этот хвост в какое-то очень теплое, влажное место.