Широкая улыбка.

– Вроде бы так…

Фабия Селебр и ее спутники разбили лагерь на одном из Молочных островов вверх по реке. Он был более лесистым, чем остальные, за деревьями пряталась ровная, закрытая со всех сторон стоянка с колодцем и кострищем, окруженным скамейками из бревен. Какая роскошь! Фабия с Хортом выбрали скамью под солнцем, где и уселись, пока речной народ ставил палатки, а вскоре к ним подошли Ингельд, Бенард и Гатлаг. Через некоторое время они увидели босого Дантио в одних коротких штанах, который строил из себя раба и развешивал сушиться накидки веристов. Фабия уговорила его сесть с ними и повторить то, что он рассказал ей о падении Селебры.

– Кроме тебя никто ничего не помнит.

– Я был бы счастлив забыть.

Четверо Героев растянулись на траве рядом со всеми, чтобы послушать. Они по-прежнему были в обносках речного народа, и лишь короткая щетина на голове да сверкающие ошейники говорили о том, кто они такие.

Это была печальная история.

– Мама отнесла тебя крестьянам, – завершил свой рассказ Дантио. – И больше я тебя не видел.

– А что с ней стало потом?

– Я не знаю. Мы не можем видеть то, что происходит за Границей. Из докладов представителей других кланов я слышал, что в начале этого года она была жива и ухаживала за отцом.

Значит, Фабия знала больше него, но она никому не собиралась рассказывать о своем видении, в котором ее отдали кормилице, а их мать изнасиловал лорд крови.

– Когда мы расставались, я ужасно вопил, – сказал Бенард. – Потом ничего не помню, только приезд в Косорд.

Дантио поведал о тяжелом путешествии через Границу и о разлуке братьев. Фабия подумала, что Свидетель мог бы стать очень красивым мужчиной. Подрезанные уши и неровная стрижка, конечно, его портили, а на спине она заметила белые шрамы от хлыста. Но у него было тонкое и волевое лицо, облагороженное выпавшими на его долю страданиями.

Время от времени Дантио на пару мгновений отвлекался от происходящего, словно его внимание привлекало что-то Другое.

– Речной народ, – пояснил он, когда это случилось во второй раз. – Они любят ночевать на этих островах.

– Ты нас предупредишь, если появятся другие веристы? – прорычал самый большой воин.

– Пока никого нет, но некоторое время назад я видел, как вверх по реке проплыли две лодки с веристами. У них были красно-фиолетовые накидки.

– Фиолетовый – цвет Хорольда! – воскликнула Ингельд.

– Боюсь, что так. А красный – это охота Врогга, состоящая из отборных воинов. Едва ли они направляются во Флоренгию.

– Значит, он совсем близко!

– Необязательно, миледи, – вмешался старый Гатлаг. – Без необходимости он к Салтайе не приблизится. Он отправил за вами своего лучшего командира охоты, Локи Наргсона. Сам сатрап наверняка сидит дома, в Косорде, дожидается утиной охоты.

Ингельд посмотрела на него с сомнением. Пока Хорольд не поймает жену, уткам ничто не угрожает.

Два вериста вскочили на ноги.

– Нужно известить Орлада!

– Нет! – пронзительно взвизгнул Дантио, но в его голосе прозвучала такая сила, что веристы повиновались. – Люди Хорольда уплыли вверх по течению. Они нам не страшны. Орлад сейчас отдыхает. Если понадобится, мы ему скажем. Весь его мир перевернулся с ног на голову, милорды. Вы отправились на охоту у Королевской Травы. Он стал жертвой! Ему требуется время, чтобы… хм… понять, как быть дальше.

Оба сели.

– Я все равно не слышу, чтобы кого-нибудь убивали, – пробормотал тот, кого звали Намберсон, и Фабия заметила, как двое ухмыльнулись. Что тут смешного?

– В тех лодках не было командира охоты, – добавил Дантио. – И даже вожака стаи, так что скорее всего за ними плывут другие. Впрочем, они могут быть в нескольких днях пути отсюда. Одни лодки идут быстрее других; бывает, что конвой разделяется. А здесь целая куча островов.