Ветер переменился, принеся с собой запах бочковухи, и на Орлада накатили грустные воспоминания. Поскольку он был единственным флоренгианским ребенком в Нардалборге, его всегда ставили Мятежником, а остальные мальчишки играли за Героев Стралга: охотились на него и потом старательно избивали. Бочковуха растет на болотных пустошах, где удобно прятаться, поэтому запах травы напомнил ему о долгих часах, когда он, дрожа от холода, сидел на болоте, готовясь к неминуемой расплате. Орлад научил их выходить на охоту группами и устраивал засады на тех, кто отбился от остальных.

Орлад так глубоко погрузился в воспоминания, что вздрогнул, услышав шорох шагов, но уже в следующее мгновение сообразил, что это может быть только верист. Последователь любого другого культа производил бы в десять раз больше шума. И тут над ним расцвела знаменитая улыбка Ваэльса, более застенчивая, чем обычно.

– Я помешал, милорд?

– Нет, – ответил Орлад, с удивлением осознав, что тот ему действительно не помешал. – Садись и говори, Герой.

Ваэльс опустился на землю, успев сложить ноги. Орлад улыбнулся – так легко и естественно у него это никогда не получалось. Затем он снова принялся с удовольствием созерцать небо.

Вскоре Ваэльс забеспокоился.

– О чем поговорим, милорд?

– О чем угодно. О сражении, к примеру. Ты был великолепен. Или расскажи мне о простых людях, я их не понимаю. Вчера я узнал, что у меня есть семья. Сегодня нашел друзей. Прежде у меня не было ни того, ни другого. Что со всем этим делать?

– Если позволите… вы на удивление хорошо справляетесь.

– Правда? Жизнь вдруг стала такой сложной.

И почему он так рад обществу Ваэльса?

– Хм… – Снова зашуршали листья, и Ваэльс растянулся на земле рядом с ним, опершись на один локоть. – Она может стать еще сложнее. – Его глаза были синее неба над головой.

– Как?

– Допустим, вы кого-нибудь полюбите.

Ему следовало бы удивиться, но он не удивился. Ваэльс не смеялся, и Орлад тоже был серьезен. Он вспомнил их встречу – лицом к лицу у Королевской Травы. Тогда его озадачили собственные чувства. А еще ему на память пришла девушка по имени Мускус, которую он встретил вчера ночью – казалось, целую жизнь назад. Это совсем не то. Чем-то похоже, но гораздо сложнее.

– Про любовь я знаю еще меньше. Совсем ничего.

– Это не важно. – Ваэльс прикоснулся пальцем к ошейнику Орлада и посмотрел на него так, словно увидел впервые. – Помните то утро, когда вы выбрали меня напарником? С тех пор, как умер брат, это был самый счастливый момент в моей жизни.

– У тебя был брат? И что с ним случилось?

– Он умер во время подготовки на звание кадета. Он был «запасным». Я наблюдал за вами во время испытаний, восхищался вами, а когда вы назначили меня напарником, понял, что вы не допустите, чтобы со мной произошло то же самое. Я чуть не расплакался, милорд.

– Это понятно, – пробормотал Орлад.

Но непростительно.

Улыбка, которой так восхищался Бенард, снова расцвела на лице Ваэльса, хотя ее и портило алое родимое пятно.

– С тех пор я знал… Орлад?

Улыбка.

– Ваэльс.

Через минуту Орлад снова улыбнулся, хотя вовсе не собирался этого делать.

– Сегодня утром у Королевской Травы… я никого и никогда не был так рад видеть. Я был счастлив, что смотрю на тебя. – На самом деле он не просто смотрел – он на нем лежал. – Я чуть не разорвал тебе глотку. И рад, что удержался.

– Я тоже. – Они снова помолчали. – Я хотел, чтобы ты знал… – В голубых глазах вспыхнул вызов. – …как я к тебе отношусь. Извини, если оскорбил… Орлад.

– Все в порядке, – сказал он. – Ты меня не оскорбил, Ваэльс. Нисколько. – Он схватил его за воротник и притянул к себе. – Как нужно начинать?