Но сегодня Таня-ромашка на время стала Таней-амазонкой, так было нужно.

Она не хотела звонить Мише и рассказывать про эту ситуацию, – вдруг он что-то плохое про меня подумает.Да и просто не хочу ввязывать его в эту историю, постараюсь выкрутиться сама. По крайней мере пока.

Спустившись по лестнице, она аккуратно выглянула из открытой двери, в главный холл больницы. Пустующая стойка регистратуры, ряды черных стульев, закрытые двери кабинетов с нумерацией и текстовым обозначением: кабинет 1 – процедурный, кабинет 2 – невролог и так далее. На одном из стульев сидел мужчина средних лет в бежевых бриджах. Он держал на колеях перебинтованную кисть и смотрел куда-то в пустоту. Тучная женщина в белом халате вышла из кабинета, название которого Таня разглядеть не могла, и подошла к нему с какими-то документами в руках, стала что-то показывать и рассказывать, Таня не вслушивалась. Бритоголовых она не увидела. Через двойные стеклянные двери главного входа, она не могла ничего разглядеть – из-за включенного света внутри, на улице была кромешная тьма.

Она долго вглядывалась в улицу и не заметила, как кто-то подошел к ней сзади и прикоснулся к плечу. От неожиданности Таня подпрыгнула, но не издала не звука.

Медсестра со строгим лицом профессора Макгонагалл несколько долгих секунд смотрела в глаза Тани, держа руки в карманах белого халата, а потом повернулась к лестнице и пошла.

– Идите за мной, – весь ее вид и голос источал серьезную непоколебимость и достоинство, а держать спину ровно она видимо обучилась еще в утробе матери.

Таня, несколько помедлив, двинулась за ней. На втором этаже она увидела испуганные лица друзей, готовых пуститься на утек. Когда за ней поднялась и Таня, в глазах их посветлело, но не сильно. Скорее к страху примешалось недоумение.

Медсестра наконец поднялась по лестнице и дождавшись Тани, окинула всех своим крошащим бетон взглядом. Давид прочел прикрепленную маленькую табличку на ее груди: Старшая медсестра Данилова Алевтина Олеговна. Дольше всех она смотрела на Давида, а потом заговорила:

– Вам не следовало покидать свою постель, Солонгин, а вам девушки, давно пора покинуть больницу, часы посещения закончились уже почти час назад назад, – она посмотрела на наручные часы. Затем она долго вглядывалась в коридоры больницы, в конце протяжно вздохнула и навела свой взгляд снова на троицу подростков.

Никто ее не прерывал, все ждали, что будет дальше. А она молчала и продолжала сверлить взглядом Давида. После нескольких секунд, которые длились целую вечность, она наконец развернулась и пошла в ту сторону, где находилась палата Давида.

– Я покажу дорогу, – снова она говорила затылком, мягко ступая своими идеально белыми кедами по паркетному полу, – а вам Солонгин, необходимо выпить лекарства, если не хотите упасть в обморок еще до того, как покинете эту заведение.

Ребята переглянулись и пошли за ней. Таня и Катька придерживали Давида за локти. Никто ничего не говорил.

****

Улица была освещена желтым светом фонарных столбов. Четверо молодых парней стояли возле темно-зеленой «БМВ», в которой негромко играла ритмичная музыка. Они смеялись, разговаривали, то и дело поглядывая на главный вход больницы.

Мелкий пил пиво из банки, облокотившись пятой точкой на пыльный бок автомобиля.

– …ну мы обошли больничку вокруг, там глухомань – кусты какие-то и мочой воняет, – он рыгнул и сам с того засмеялся.

Среди всей банды только Артем, он же Мелкий, был исключительно местным. Его прабабка с кучей сестер переехали сюда еще в 1948, в числе первых переселенцев. Говорила, что в Твери у них была своя свиноферма и много гектаров земли, где они выращивали овес и ячмень. Но из-за ее деда, который что-то не поделил с начальством колхоза, их семья была «раскулачена». Выбор был не велик, и они отправились в Калининградскую область, так сказать на вольные хлеба. Здесь прабабка и умерла, но успела впрок накопить сбережений, квартир и неплохо расплодить наследников. И некоторые из них, кто по умней, сумели это все сохранить и приумножить. В этом маленьком городке все знали фамилию Анохина. Эта семья владела почти всеми барами и кафешками в городе, и даже за его пределами. Мать работала в Черняховской администрации пресс-секретарем мэра, а отец являлся целым министром и заведовал сельским хозяйством. У Артема было еще двое старших братьев, но они как выросли, сразу свалили отсюда в центр, в Калининград. Там учились и теперь работают. А может и не работают, а просто живут на родительские деньги. Артему было плевать, ему нравилось тут, в этой маленькой Венеции, со своими «пацанами», где он был почти что королем. Где всего его боятся и везде уступают дорогу.