– Не как вам заблагорассудится, а на основании точных расчётов и прогнозов, – строго произнёс Авид Абрамович.

– А почему бы не дать всем свободно и неограниченно творить?

– Да что вы, упаси боже! Это же дестабилизирует и подорвёт всю нашу работу! Вы хоть представляете, на что способен всего лишь один безумный гений? Это брошенный в лужу камень, от которого во все стороны расходятся волны самых причудливых форм и очертаний. С лёгкой руки одного вдохновенного, харизматичного и сверх меры одарённого подонка в моду свободно входят любые извращения и пакости – всё, что раньше считалось неприемлемым и запретным. Самые отвратительные и беспринципные теории, убедительно изложенные такими людьми, легко находят тысячи последователей, которые только и ждут, пока их души тронет искра, отлетевшая от чужого костра. Нет, дорогой мой, такой дар нельзя доверять кому попало!

– А я должен быть чем-то вроде комитета по цензуре? – с отвращением спросил Иван. – Следить за стабильностью лужи? Как я могу судить, какие идеи должны жить, а какие нет, какое я на это имею моральное право? Должен ведь человек иметь возможность пользоваться свободой мысли и совести?

– Определённо должен. А идеи, пришедшие кому-либо в голову, так или иначе будут жить – вы на это повлиять никак не сможете. Вы всего-навсего следите за равновесием, тщательно вникая в каждую раскрывшуюся перед вами судьбу, чтобы в конечном итоге принять взвешенное, справедливое решение, заслуживает ли данный конкретный человек того, чтобы вложить ему в руки столь ценный и опасный инструмент или же нет, а если и заслуживает, то справится ли он с такой нелёгкой ношей, не сломается ли под её весом. И это должно оставаться вашей главной и единственной задачей. И только с этой точки зрения вы можете судить, чьему дару суждено раскрыться в полную силу и воссиять, а чьему захлебнуться и свариться в собственном соку. Ваши личные предпочтения никакого значения здесь не имеют – только логика, трудолюбие и профессионализм, и ничего более.

Повисло молчание. Иван погрузился в задумчивость, пытаясь разобраться, как относиться ко всему услышанному – Авид Абрамович его не торопил, давая спокойно переварить и усвоить новое знание. Через некоторое время Иван спросил:

– Директор говорил о духовном кризисе общества. Что мне предстоит как-то с этим работать. Я вот думаю: с одной стороны, действительно – век победивших материальных ценностей, потребительское общество, массовая культура, но с другой – немало есть и сейчас, и в предыдущие десятилетия очень талантливых писателей, поэтов, музыкантов, режиссёров, актёров, художников – в каждом поколении есть свои гении. Почему тогда кризис, ведь чем дальше, тем больше и кино снимают, спектакли ставят, концерты дают, выставки устраивают, книги издают?

– Да, талантливых немало, и процент их даже понемногу растёт, нашими стараниями, но в какой среде им приходится работать? Какое место они занимают в сознании масс? Кто сейчас властители душ и умов, а? Торгаши всяких видов и мастей, вот кто. В обществе сейчас выше всего ценится умение продавать, причём не важно, какой именно продукт. Большинство современных читателей не захотят открывать свою душу автору, пока не найдётся тот, кто им этого автора максимально убедительно продаст. Человек не будет тратить своё время на просмотр фильма, пока не уверится, что режиссёр с актёрами идут нарасхват. Он не пойдёт на выставку, пока ему не сообщить, что некий богатый чудак из прихоти своей купил художника за миллион долларов. Вот он, духовный кризис, и первый признак его – это то, что талантливые и тонко чувствующие люди ощущают себя в таком обществе словно в душной, запертой комнате, до отказа набитой народом, либо сходят с ума и поддаются всеобщей истерии.