Маршрут № 10 Наталия Маевская

МАРШРУТ № 10

Роман

Шел трамвай десятый номер.

На площадке кто-то помер…

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Всегда задавалась вопросом: зачем авторы пишут предисловия? Что ты хочешь сказать читателю? Написал. Издали. Прочитают, если понравится. И …не удержалась – написала предисловие.

Обычный день в обычном городе обычной страны обычной планеты Земля. Обычные люди. И они до безвкусицы банально пересеклись в стандартном старом трамвае, коих немало колесят по улицам и переулкам. Совершенно разные, незнакомые и непохожие. Один ехал убить свою деспотичную мать. Вторая – принять участие в нелегальном поединке по смешанным боям. Третья, журналистка, взять интервью у маньяка. Вокруг находились воры, пьяницы, женщины с неудавшейся личной жизнью, безбилетники, психи, бабки и даже одна собака.

Но по стечению обстоятельств, трамвай стал неуправляемым. Как и его обитатели: вагоновожатый, кондуктор и все пассажиры… В такой ситуации героям предстояло взять власть в свои руки и тем самым – элементарно выжить и спасти заодно весь окружающий их паноптикум.

А где-то недалеко шла локальная война – и там реально «прилетает». Но маменькин сынок предлагал по телефону незнакомкам снять трусики, чтобы получить ипотеку. Жертвы ЕГЭ работали литературными корректорами, а журналисты изощрялись в сомнительных и глупых шутках. И тоска, тоска, тоска… Бурная, жестокая, разнузданная – но тоска. Настоящая, древнерусская…

В общем, самый настоящий «корабль уродов», как пел некогда известный бард, чье имя сейчас лучше не произносить. Придется и нам на этой самой шхуне в эту самое житейское дерьмо окунуться. Ибо бытие определяет сознание. Или как сказал другой философ: то, что нас не убивает, делает нас сильнее.

«НА СМЕНУ ПАВШИМ – В БОЯХ УСТАВШИМ!»

Изначально газету предполагалось назвать именно так. Потом власти посчитали, что слишком длинно. Сократили до двух слов. Это была одна из старейших газет в стране, даже на пять лет старее «Комсомольской правды». Правда, в 90-е кто-то из ушлых деятелей выкупил известный бренд. Газете срочно пришлось придумывать новое название. А старое, известное на всю страну, где-то сдохло. Ну «Подробности недели» так «Подробности недели».

Офис располагался на 12–13 этажах «свечки» Дома Печати на улице имени охотника, русского писателя-классика, а по некоторым слухам, еще и бабника, и шпиона, Ивана Тургенева. Когда-то страна могла себе позволить супериностранный, итальянский проект: несколько лифтов, трубы пневмопочты в каждом кабинете, подземные переходы в огромные помещения типографии и зачем-то окна в две трети стены. Из-за этого летом было очень жарко, а зимой очень холодно. Иностранные лифты дрожали на ходу и пугали сотрудников. А импортные батареи не согревали – спасал убогий буфет с коньяком на первом этаже. Или магазин на соседней, не переименованной почему-то улице имени Вождя мирового пролетариата.

Вообще, это был целый комплекс, «завод» по производству пропаганды. Здесь располагались сразу несколько газет, типография и издательство, офисы представительств федеральных изданий, информагентство. Как бы сказал покойный Довлатов – логово «трубадуров режима».

Зачем их редакции нужно было столько площадей – никто не знал. Они находились на балансе, но оплачивались газовиками, которые числились учредителями. И все были счастливы: и журналисты, получавшие гонорары, и добытчики народного достояния, отмывавшие бабки. Страна, хоть и перестала быть великой, оставалась в силу географии богатой.

А с развитием в стране демократии в здании стали появляться другие СМИ. Печатные, электронные, даже ТВ-студия оказалась как-то. Новым структурам нужно было «мясо» – то есть, сотрудники, которых и не особо жалко выгнать. Так молоденькая и смазливая Рада Светлая оказалась обитателем одного из кабинетов 13-этажного здания, где еще старожилы помнили банкеты с участием первых лиц региона.

Верстальщик Андрюша спокойно сидел себе в углу и верстал очередной номер. Компьютер, конечно, был то еще барахло – но лучше такое, чем ничего. Хотя у газовиков были машины и получше. Можно было бы и попросить, подогнать по-босяцки.

Зашел Авдеич и сразу, не поздоровавшись, начал:

– Это что!?!

Андрей даже не понял, про что тот говорит. А Авдеич уже тряс перед Андрюшиным носом распечатанной передовицей, в смысле первой, полосой газеты…

– Это что, спрашиваю???

Андрюша не понимал. Ну, глава региона. Ну, жестикулирует. Хорошее, выразительное фото.

– Ты назад посмотри!

Андрей взглянул и честно удивился. Господи… Какой-то мужичок за спиной губернатора показывал средний палец правой руки. Но Андрюша-то тут причем? Почему фотографу не предъявляют претензии? Или выпускающему редактору?

– Безработным меня сделать хочешь? – ласково спросил Авдеич. – Это знаешь, где обнаружили? В типографии! Не ты, ни выпускающий, ни корректоры этого не увидели. Может еще слово из трех букв в заголовок вынести?

Андрюша даже после всего того жестокого пассажа не понимал свою вину. Ну, фотограф накосячил, выпускающий пропустил. А он то, Андрюша, тут причем?!

– Все! Будешь рекламные буклеты ваять! Потому как… Потому как… Ибо просто не фиг…

Авдеич, недовольный и злой, громко хлопнул дверью, и ушел. И тут внезапно, маленькая Рада подошла и поцеловала Андрея в ухо. И, засмущавшись, выбежала за Авдееичем вслед… Дура!

И Авдеич был дурак! Или, просто не знал, что на рекламной продукции – сдельная оплата. И там верстальщики получали гораздо больше, если все было хорошо. Но эта бесцеремонная ругань при всех Андрюшу крайне задела. Он положил кружку в карман куртки и пошел к кадровичке. Ибо… Ибо не фиг!

СВЕТЛЫЙ/ТЕМНЫЙ… МУДАК ОН!

Олег Светлый был мажором. Так его, по крайней мере, называли. Папа – чиновник, мама – преподаватель института. Жил в «дворянском гнезде», в 14-подъездном огромном доме почти в самом центре города. Правда, соседями были и рабочие металлургического комбината, и взрывники с карьера, и мелкие актеры местного театра драмы, и даже слесари и милиционеры. Позже с семьями стали заселяться «авторитетные бизнесмены». Но всем было наплевать на статус друг друга – вместе выгуливали детей и собак, стояли в очередях за квасом, «хлопали» во дворе ковры и праздновали этажами Новый год.

У Олега был странный вкус на слабый пол. Он почему-то выбирал в качестве объектов вожделения барышень-отличниц, которые потом оказывались неуемными нимфоманками. Это же нужно было иметь такой талант! Они выглядели, не как модели, не как гопницы-давалки. А все из себя приличные и правильные.

Первой любовью Светлого в школе стала Катя с не очень красивой фамилией. Но в разрезе белой блузки практически каждый день можно было наблюдать ее озорной и дерзкий сосок. Она вышла замуж за парня из глубокой провинции, но на «Мерседесе», и рассказывала подружкам, что дает ему, если тот купит шубу, сапоги, браслет.

Вторую школьную любовь Олег стеснялся даже попытаться поцеловать – настолько она выглядела недоступной. А потом вдруг на дискотеке в спортзале по ее инициативе, во время медляка они стали целоваться взасос. После их вызывала «на ковер» завуч. Да и про первую «задержку критических дней» Олег услышал от этой отличницы. Даже обрадовался. Правда, оказалось, это было проверкой на вшивость! А через 20 лет после расставания она, замужняя и мать двоих детей в чужой квартире его просто изнасиловала, и была довольна этим.

С мамой Рады получилось все как-то случайно. Подготовительные курсы на журфак, тогда еще курить можно было на лестнице. Таня попросила открыть ей бутылку пива – студенты, не стесняясь преподов, пили – он, гарцуя, открыл бутылку зубами, а не зажигалкой. Ну, вот и познакомились. После занятий пошел ее провожать. Посидели во дворе у пятиэтажки, пивка попили, Олег попытался Таню даже по ноге погладить и под юбку залезть. Та отвергла приставания, да и не особо хотелось. Потом, правда, подруга Тани удивлялась: как это так произошло?

Причину удивления Олег понял чуть позже. Как-то уже после поступления и взаимных отношений Таня, видимо, перебрав пивка, вдруг сказала: у нее к 17 годам была куча мужиков, а сколько конкретно – не помнит. Какая милота – подумал Светлый. А ведь девка выглядела пристойной, умненькой и даже не дала сразу. Через неделю Таня-Танюша еще раз поразила: у меня сифилис. Учитывая, что Олег параллельно встречался с дочерью местного серьезного человека – на БМВ и с помповым ружьем – новость была не очень. Но, пронесло, не подцепил заразу. Зато вскоре выяснилось, что Танька спит не просто с другими чуваками, но и с его друзьями. Тьфу, блин! А ведь он ее почти любил…

От кого была Рада – Олег Светлый не знал. Ему даже, по большому счету, было пофиг. Но он ее искренне любил: ребенок не виноват, в конце концов, в косяках своих родителей. Водил в садик, в школу. А потом, посчитав, сколько его друзей и коллег полегло, освещая войны, забросил местную журналистику и уехал на фронтовые будни. Так легче…

– Да какой он Светлый, темный и мудак он, – сказал про Олега его бывший хороший друг. Фраза в журналистской среде стала ходовой. Хотя в лицо сказать такое журналисту побаивались, вдруг еще в морду даст. Знали, что может.

19 августа каждый год у журок была традиция: праздновать профессиональный праздник. В далеком и многими забытом 1991-м в СССР – была когда-то такая страна – произошла так называемая «попытка государственного переворота». ГКЧП во главе со старыми партийцами попытался контролировать телевидение, радио и печатную прессу, и, в том числе, запретив все неподконтрольные СМИ. И главным препятствием в работе редакций стала невозможность разместить заказ на тираж в типографиях. В ответ на эти ограничительные меры представители 11 изданий создали «Общую газету». 20 августа они выпустили номер на четырех полосах, размножили его на копировальном аппарате и распространили бесплатно. 22 августа, после победы над ГКЧП, был распространен отпечатанный в типографии итоговый номер «Общей газеты» на восьми полосах.