Здесь подавали лучший ростбиф из молодой телятины с дольками сельдерея и молодой моркови с соусом из тунца и дижонской горчицы. И, конечно же, сливовый пудинг. Все блюда были изысканными и пикантными, так как готовились по исконно английским рецептам с добавлением секретных ингредиентов. Что существенно подкупало местных гурманов. Верно говорят: вкус к изысканной еде прививает изысканная еда.

Ценители изысканных блюд, поданных в эксклюзивной посуде, были готовы щедро заплатить не только за оказанную услугу полакомиться любимым блюдом, но и приятно отдохнуть вдали от лишних ушей и зорких глаз, получая удовольствие от пребывания в этом чудесном месте. Трудно поверить, что от суетливого города их разделяло всего несколько миль, но складывалось впечатление, что это совершенно другой мир, ничейный Эдем.

– Я много слышал о вас и дурного, и хорошего, – с ухмылкой заявил один из мужчин, обращаясь к джентльмену гораздо моложе себя, к тому же куда симпатичнее.

– И то, и другое правда! – подмигнул молодой человек, ничуть не смущаясь.

– И меня это ничуть не гложет. Всё человеческое мне не чуждо. Надо полагать, как и вам! – широко улыбаясь, не без порицания, заявил он.

– Вы горазды на многое, я полагаю, оттого с вами приятно иметь дело. А ваше мастерство неподражаемо, тонко и филигранно обходить острые углы и бить противника в упор, мне чертовски нравится. Да что там, я просто в восторге, в частности от вашего последнего дела! – лукаво внес свою лепту в текущий разговор третий, высокий и худощавый собеседник.

– Здесь вы попали точно в яблочко. Я готов перевернуть каждый камень в этом городе, пролезть через самую узкую лазейку в ограде, затем, чтобы проделать брешь там, где ещё вчера стояла непробиваемая каменная стена. Горазд в одиночку, неустрашимо захватить штурмом любую крепость, броситься на амбразуру, лишь бы восторжествовала справедливость там, где её подавили! – сверкнув чёрными глазами, молвил собеседник.

– И горе, о горе тому, кто осмелится посягнуть на то, что поправу принадлежит мне. И только мне! – безапелляционно заявил молодой человек, сделав большой глоток виски, глядя в сторону Темзы, что виднелась вдали. Никто из компаньонов ничуть не сомневался в достоверности его слов, хотя и были несколько впечатлены сей меткой, колкой речью лорда Роя Блэквуда…

* * *

– Он, право, очень обходителен и излагает красиво. Ну и пусть, что сердце не ёкнуло, и меня взвинчивает его обращение «дорогуша». Впервые я приняла решение действовать исключительно в интересах отца. Я совершила несколько ошибок и раз уж по сердцу мне супругой стать не суждено, пора принять условия игры, – поделилась первым впечатлением о мистере Отисоне Люси, обращаясь к матери.

– Ах, как вы можете так говорить? Вклад во благо семьи – это далеко не первое, о чём вы должны думать, избирая себе супруга, – прошептала миссис Робинсон, прикоснувшись к плечу дочери.

– Да что вы, матушка! Мне из ваших слов, ранее сказанных, стало понятно, что у каждого человека, в особенности женщины, своя цена, нужно лишь не робеть и вовремя назвать свою.

Всего-то! Так вот, думаю, мы с вами не прогадали, а мистер Отисон не станет мелочиться и его «щедрый взнос» пополнит наши «не бесконечные средства», как заявил отец, – дерзко ответила девушка.

– Люси, доченька, вы меня неправильно поняли. Полагаю, нам стоит всё обсудить, прежде чем дать окончательный ответ этому господину, – сопереживая, произнесла мать, чувствуя собственную вину и правоту слов дочери.

– Тут и думать нечего, надо брать! И я не нуждаюсь в вашем участии. Сейчас ваши опасения, как никогда, не к месту. Давно миновал тот час, когда мне ещё хотелось получить дельный совет. Ваш порыв запоздалый, хоть и не лишён сердечности. За что низкий поклон. Но нынче я сама себе госпожа! – отстранившись от матери, сказала Люси.