– Я оставлю вашу одежду здесь, на стуле, а ужин – на столе. Вам нечего опасаться, можете спокойно привести себя в порядок, затем подкрепиться. Набравшись достаточно храбрости, вы сможете спуститься вниз. Там гораздо светлее и просторнее, чем здесь. Я когда-то сам невзлюбил эту комнатушку, больше похожую на каморку. По этой причине отказался обставлять её должным образом, но, видимо, придётся, – спокойно произнёс мужчина, положив одежду в указанном месте, а блюдо с чем-то тёплым, отдававшим паром, поставил на стол и осторожно вышел, прикрыв дверь, не запирая на ключ.

Мари была удивлена не меньше, чем напугана. Она совершенно не понимала, что происходит, почему она здесь и что ее ждет. Он не причинял вреда, но и своим спокойствием пугал не меньше. Её страшило всё, даже собственная тень, но выхода не было. Пока не было…

С первыми лучами солнца девушка разомкнула веки. Убедившись, что это не сон и что она действительно стала узницей таинственного злодея, мотив преступления которого ей был всё ещё неизвестен, Мари поднялась с постели и проверила, заперта ли дверь изнутри. Заперта. Наконец, освободившись от платья, она, не раздумывая, бросила его прямо в камин и торопливо надела тёплое, шерстяное платье простого кроя, лежащее на стуле.

Не беда, что немного свободно. У неё не было выбора.

Ужин остался нетронутым, ей даже в голову не пришло его попробовать – лучше умереть с голоду. «Кто знает, какую отраву он мог в него подбросить?» – думала она. В дневном свете комнатушка показалась не такой уж скудной и страшной. Густой вязкий мрак, наполнявший стены помещения, выветрился с приходом рассвета. Девушка внимательно осмотрелась. Деревянный стол и стул у окна, с кипой листов бумаги и чернильницей, невзрачный комод в углу, а на нём подсвечник и не исполь-зованные восковые свечи, круглый ковёр из шерсти на дощатом полу – вот и вся обстановка.

– Пора отсюда выбираться, – промелькнуло в голове у

Мари.

Эх, если бы она знала, сколько дней ей предстоит провести в стенах этой скромной обители…

* * *

Далеко за полночь мистер Дэвис вернулся домой и сразу же поднялся в свой кабинет. Эштон, не сомкнувший глаз, сразу же последовал за ним.

– Куда вы запропастились, отец? Мало того, что я извёлся в поисках Мари, так ещё и вы пропали! Я уже стал подумывать, не отправить ли за вами поисковую службу! – возмущённо и взволнованно проговорил Эштон, взглянув на отца, покраснев-шие глаза которого были на мокром месте.

– Присядьте, Эштон, – указав на соседнее кресло, произнёс отец.

– Я ходил к Робинсонам. Томас утверждает, что Эван весь вечер был дома. Дескать, есть те, кто может это подтвердить. Я же, в свою очередь, не стал настаивать на обратном, поскольку не имею доказательств. Мы мирно разошлись, дабы общими усилиями отыскать настоящего преступника. В той или иной степени – «худой мир лучше доброй ссоры», так сказать, – произнёс мистер Дэвис.

– Чёрта с два! – воскликнул раздражённо Эштон.

– Только не говорите, что им удалось влить вам в уши эту ложь, и вы купились на этот фарс! Ага, да как бы не так, а я возьму да поверю, что этот мерзавец просидел, сложа руки, в рождественскую ночь! Такую дичь на голову не натянешь, и я самолично выбью из него не только всю дурь, но и правду! Будет у меня, как «шёлковый»! – произнёс Эштон, не в силах сдержать нахлынувшую ярость и отчаяние.

Сэр Дэвис, глядя на догоревшие поленья в камине, ответил: – Ваша суетливость нам не на руку, Эштон. Поберегите силы, полагаю, это не совсем то, что нужно для поисков нашей девочки! – тут он заплакал, закрыв лицо руками…