Дверь, запертая снаружи, с треском отворилась. Вот он… оборотень… чудовище, предстал перед ней.

Он стоял неподвижно и молча. Сначала испытующе окинул жертву взглядом, затем обвёл глазами вокруг, дабы убедиться, что кругом нет ни одной живой души. Убедившись, что нет посторонних глаз, он осторожно потянулся к бесчувственной девушке и тихо произнёс:

– Что ж, мисс, мы на месте.

Услышав его голос и почувствовав прикосновения к своей руке, она окаменела и лишилась чувств.

Очнувшись, Мари осознала, что наступил рассвет и она находится в маленькой комната с камином напротив кованой кровати. Одинокая свеча почти догорела: казалось, ещё чуть-чуть и, издав потрескивание, она угаснет, оставив тонкую струйку дыма, которая устремится прямиком к потолку. Здесь было сухо и достаточно тепло, отчётливо пахло древесиной и всё той же лавандой. Постель, на которой она лежала, в том же злосчастном платье, укрытая махровым одеялом, была свежей и приятно пахла бельём, которое подолгу сохнет на морозе. Ботинки её стояли у камина, пальто висело на стене. Руки и ноги не были ничем обременены, что немало её удивило. Мари не могла припомнить, как здесь очутилась. Ей было по-прежнему страшно, однако не происходило ничего ужасного. Девушка лежала безмолвно, опасаясь, что каждое её движение может привести к непоправимому. Глубоко выдохнув, она сглотнула комок в горле и, заливая слезами свое негодование и тревогу, смотрела на очаг, пока огонь в камине не сморил её, погрузив в безмятежность и забвение…

* * *

День клонился к вечеру. Безутешный Эштон не находил себе места. Исчезновение сестры отняло у него покой, аппетит и сон. Сбившись с ног, он обивал пороги всех государственных служб по делам без вести пропавших. Вооружённые отряды прочёсывали все переулки и трущобы в поисках пропавшей девушки, но безрезультатно.

– Пусть перевернут вверх дном весь Лондон, да хоть весь мир, только найдут ее и вернут домой! – кричал Эштон, разрывая голосовые связки, отчего вскоре совсем охрип.

Меряя быстрыми шагами гостиную, накануне по-праздничному украшенную сестрой, его сердце разрывалось от боли и беспомощности. Сама мысль о том, что могло произойти с ней за это время, сводила с ума. Случившееся той ночью наводило на мысль о причастности к этому делу Эвана, однако не было никаких доказательств его вины, как и не было улик, указывающих на его невиновность.

– Я не смогу снести этого, Дона, если она не вернётся, я не осилю это бремя! Умирая, матушка доверила Мари мне, мне, а не отцу! А я, я не сумел уберечь её, не справился с тем, о чём клятвенно пообещал матушке перед кончиной.

Рыдая, он положил голову на колени плачущей женщины, которая в свою очередь боролась с теми же страхами, что и он.

Мари была взаимной любовью Эштона и Доны, вместе с тем её исчезновение стало их совместным горем…

* * *

Скрип деревянной лестницы сообщил о приближающихся тяжёлых шагах, под гнётом которых старое дерево поскрипывало. Вжавшись в изголовье кровати, Мари уткнулась лицом в подушку. Поворот ключа в двери объяснял причину ее не связанных рук. «Здесь всё предусмотрено», – подумала она.

На пороге комнаты появился мужчина. Итак, в шаге от неё стоял её обидчик. Через несколько минут тишины и бездействия любопытство взяло верх, девушка незаметно, осторожно раскрыла пышные мокрые ресницы и взглянула на преступника.

Им оказался высокий, стройный, широкоплечий мужчина, одетый в чёрные одеяния и черный цилиндр. За исключением одних только глаз, его лицо было спрятано под платком. Его образ был настолько тёмным, что ещё немного – и он мог спокойно затеряться в кромешной мгле. Неожиданно мужчина заговорил: