Вечером Мари облачилась в праздничный наряд и спустилась вниз. Совсем скоро на рождественский ужин к ним придут гости, приглашённые накануне. В столовой вовсю шла подготовка к их визиту.

– Белоснежное платье из муслина, дополненное красными перчатками, делает образ элегантнее, выгодно подчеркивая вашу утончённость! – подметила, знавшая толк в моде, Дона.

– Ох уж эти бальные платья, они созданы, чтобы бесконечно кружиться в вихре танцев и вскружить головы, наблюдающих за этим прекрасным зрелищем, но отнюдь не для спокойной ходьбы по дому и уж, тем более, не для комфортного сидения на диване! – добавила гувернантка, вошедшая в гостиную в красивом изумрудном платье с разносом, на котором стояли две чашки горячего какао и тарелка с печеньем. Мари улыбнулась, смахнув с лица прядь длинных завитков.

В этот вечер её длинные локоны были рассыпаны по спине, они нежно вились, сбегая вниз до пояса, мягко закручиваясь на концах. Лишь над висками с обеих сторон было закреплено несколько шпилек в виде еловых веточек. За минувший год девушка буквально расцвела. Мари опустилась на софу у камина и ещё раз окинула взглядом ёлку. Её сердце затрепетало, внутри всё сжалось. Она почувствовала необъяснимое чувство тревоги. Поднявшись, девушка взглянула в окно на заснеженный сад.

За окном медленно кружились снежинки. В самую пору. Тут к окошку подлетела небольшая птичка: спинка серо-зеленого окраса с белым брюшком, грудью и боками ярко-рыжего цвета.

Вздрагивая хвостиком, пытливо посмотрела на девушку мелкими, как зёрнышко горчицы, чёрными глазками. Затем наклонилась в поклоне, и порывисто упорхнула прочь. Мари удивлённо посмотрела вдаль. «Может, предзнаменование какое…», – промелькнуло в голове…

Через четверть часа гости заполнили дом звонкими голосами и атмосферой веселья. Все вместе отправились за празднично сервированный стол, с удовольствием вкушая яства. Вокруг царили смех и гармония. Вот он – истинный символ Рождества!

Однако, сам мистер Дэвис отказался присоединиться к празднованию, сославшись на дурное самочувствие и нежелание коротать вечер среди неумолкающей молодёжи. Но, скорее всего, причина была в другом: разговор с Эштоном накануне его сильно расстроил, и он замкнулся в себе. Отец всё больше времени проводил наедине, у себя в кабинете.

«Жизнь – не сюжет из женских романов. Вот она, реальность, за дверью. Распахни её перед тем, кто стучится, и да будетвю вам счастье. И не стоит искать любовь в браках, её там зачастую нет», – однажды произнёс он скептически и черство.

Стук в дверь удивил Эштона, поскольку все гости, приглашённые на ужин, уже собрались. Переглянувшись с Мари, он встал из-за стола и вышел в переднюю. Вслед за дворецким, несущим пальто и перчатки, уверенно шла Люси. Несмотря на то, что никто из семьи Робинсонов не получил приглашения, она не постеснялась и явилась незвано, без капли стыда. И это после того, как невозмутимо оставила Мари в тот день наедине с Эваном.

Мари удивленно распахнула глаза, увидев гостью.

– Знаю, знаю, поздний вечер – не лучшее время для визитов, я и сама не в восторге от собственного брата, но когда, как не в рождественскую ночь, стоит отпустить все обиды! – широко улыбаясь, заявила Люси, подмигнув Эштону, который не разделял её взглядов на произошедшее. Но не станет же он при гостях порицать визитершу. Пусть даже незваную. Её вторжение возмутило и Дону, но она умело сдерживала себя, будучи гораздо рассудительнее взбалмошной девчонки.

Надменно окинув всех взглядом, Люси направилась к Мари, около которой и уселась.

– Я не могла покинуть Лондон, не объяснившись с вами, Мари, мне совестно из-за произошедшего! – поспешила оправдать свой поздний визит девушка.