– Домой, отвезите меня домой! Прошу! – всхлипывая, произнесла она.

Они покинули торжество разочарованными и незамеченными. Почти…

Утаив пикантные подробности, Мари пояснила причину слёз. И этого было достаточно, чтобы Эштон вскипел. Его скулы заскрипели от нервного сжатия челюсти. Ведь не помешай господин за дверью, кто знает, чем бы всё закончилось… Мари боялась об этом думать.

Попросив таз с водой, она избавилась от ненавистного платья, к которому дотрагивался обидчик. Тщательно умываясь, девушка вновь заплакала: ей казалось, что его грязные руки оставили на коже тёмные метки…

На утро Эштон прямиком направился в один из местных клубов, где по сведениям часто проводил время Робинсон – младший.

Так называемый «Клуб холостяков», членами которого в большинстве были семейные мужчины. Там за горячительными напитками они с удовольствием играли в «Бридж» и «Покер».

«Должно быть, и этот ублюдок сейчас там. Либо он возьмёт себя в руки, либо я возьмусь за него своими», – думал Эштон по дороге. Но нет, Эвана там не оказалось. Но за десять футов управляющий, этакий «мистер Залысина», доходчиво пояснил, где его можно найти. Даже вызвался проводить, но Эштон вежливо отказался.

Так называемый «закрытый клуб» располагался на окраине Лондона. Именно здесь буйно процветала изнанка многих «джентльменских клубов». Полулегальное заведение собирало любителей «нелегально развеяться». Сыновья влиятельных господ неделями пропадали здесь, в облаке опиумного дыма и разврата. Здесь собирались мужчины разного происхождения и сословий, ибо их объединяла одна общая черта – «похоть» и она пленила всех беспорядочно и бесстыдно…

Подобно «Гиене огненной» (одному из самых известных домов падших ангелов), этот клуб имел дурную славу наряду с большой популярностью. Падкие, похотливые особы, под предлогом настольных игр и групповых дискуссий, собирались под кровлей этого заведения, где даже стены и пол пропитались грехопадением, отнюдь не для благопристойных развлечений…

Эштон стоял на пороге старого трёхэтажного дома. Это безошибочно был «дом терпимости». Чувствуя брезгливость, он вошел внутрь помещения. Не зря же он потратил несколько часов на его поиски. В конце тёмного коридора блеснул огонек и Эштон пошёл на свет. Помещение, в которое он вошёл, было мрачным, к тому же там дурно пахло. Освещение было тусклым – кто знает, может, преднамеренно, для антуража, так сказать. Пыльные лампы и светильники, на первый взгляд, казались липкими. Даже воздух в этом убогом месте был пропитан смрадом.

Эштон, со своими представлениями о чести, не мог уронить своё достоинство и прикоснуться мысленно к грязи, став звеном этого грехопадения.

«Мы все вместе – тело Христа. Каждый из нас часть его, запятнать себя значит осквернить святыню», – так утверждал преподобный отец на воскресных службах, и Эштон был с ним абсолютно согласен.

Не успел Эштон окинуть взором нору, в которой оказался, появилась какая-то женщина.

– О, предполагаю, у нас новый потенциальный клиент, поскольку я бы запомнила, явись ты к нам хоть однажды! – широко улыбаясь беззубым ртом, произнесла дамочка лет пятидесяти пяти, высокая и статная.

– Боюсь, ваши предположения ложны. Я здесь по личному делу! – строго произнёс Эштон.

– Ну-ну, голубчик, не сердись. Конечно, по личному, здесь всё по своей воле и желанию! – неоднозначно ответила женщина в ярком, облегающем наряде, который трещал на ней по швам: вид настолько вульгарный, что Эштон отвел глаза.

– Нет, кажется, вы меня не поняли. Видите ли, я ищу одного мужчину – Эвана Робинсона. Полагаю, с ним вы хорошо знакомы.