Не знаю, сколько прошло времени. Одежда изодрана, тело насквозь мокрое, всё кружится. Дышу тяжело, взгляд расфокусирован.

– От себя не убежишь, ты ведь понимаешь? – слышу голос Димитрия.

Это даже не удивляет. Как стоял, так и падаю на спину. Кажется, на мягкий мох. Лежу, смотрю в вечернее небо, а там их лица. Похоже, они останутся со мной. Мои тёмные пятна.

– Простите… – выдыхаю и отключаюсь.

Когда я пришел в себя, мне стало легче. Сам не понял, почему меня так сильно задел этот кошмар. Я ведь убивал многих. Много плохого делал, но сейчас меня вывернуло наизнанку. Память отняла весь внутренний покой, и, как сказал Димитрий, забыть не получится. Он, кстати, всё это время был рядом. Просто сидел на камне и плёл венок из цветов. На меня он не смотрел, хотя я уверен, что наблюдает.

– Плохой я человек, да? – говорю с усмешкой и поднимаюсь. Почему-то пытаюсь защитить себя ужимками. Столько лет прошло, а я всё тот же. – Ну чего ты молчишь?

– Занят. – мужчина неторопливо вплетал один цветок за другим, пока наконец не закончил и не поднял взгляд. Он молча надел венок себе на голову и улыбнулся куда-то вдаль. Не понимаю, что происходит.

– Будем продолжать? – подхожу ближе.

– Только если сам готов. Ты знаешь, где твоя душа – просто выбери следующее воспоминание и погружайся в него с головой. Ты ведь умеешь. – говоря это, он махнул кому-то рукой, но позади меня никого не было. Непонятно. Не люблю, когда мне непонятно.

Погружаюсь в себя и нахожу первое тёмное пятно с детьми. Кажется, оно стало чуть бледнее. Следующее воспоминание было недалеко, оно захватило только малую область прошлого. Делаю глубокий вдох и мысленно ныряю в эту черноту.

– У нас мало времени! – слышу голос наставника, слезающего с лошади. Я киваю и тоже спешиваюсь. Знакомая кузница, из которой я сбежал на войну. Это мой дом. Он мне всегда претил, ведь я не хотел проводить тут всю жизнь и выбрал другой путь. Но сейчас мне нужно вернуться и оборвать все связи: с отцом, матерью и шестерыми братьями и сестрами. Наставник нашёл во мне то, что я сам искал, и решил забрать меня под своё начало. Священное таинство учителя и ученика, как он это называет. Вдыхаю глубже и открываю воротину.

Во дворе как-то пусто… раньше здесь всегда шумело хозяйство. Куры точно должны быть, но сейчас – ни звука, даже собаки не слышно. Странно.

Достаю клинок и иду в кузницу, которая давно не разжигалась – всюду небольшая разруха. Быстро иду к дому. В нос ударяет резкий запах разложения, в котором явственно чувствуется кислота. Вхожу в большую комнату, а беспокойство отходит на второй план. Отец сейчас там, пытается разжечь печь, но руки у него дрожат, он пьян. Никогда раньше не помню его таким… Или помню?

– Отец?

– А? – мужчина оборачивается, теряет равновесие и падает. – Война закончилась? С возвращением, сын. Замёрз что-то.

– Отец… – он пожелтел, покрыт пятнами, умирает. – Где все? Где мама? Где братья и сёстры?

– Мамка твоя… Вон там лежит. – он указывает на дальнюю комнату. Иду туда, и сквозь его заплетающийся голос доносятся слова: – А дети… Кто умер, кого и забрали. Не помню, кто и куда.

Заходя в комнату, замечаю маму… Точнее, то, что от неё осталось. Отсюда и исходил этот трупный запах. Она мертва.

– Почему? Что случилось?

– Мать твоя заболела… Не выходил её. А дети… Двоих похоронил, Лизку и Пашку. Одного вроде кто-то из соседей забрал. Я уже не помню. Ты останешься со мной?

– Как ты это допустил?! – я сжимаю клинок в руке так сильно, что кости на пальцах побелели. Меня захлёстывает гнев. Он позволил матери умереть, не уберёг детей. Пьяница. Скотина.