– В какие “свои”? – Поинтересовался Василий Семенович.

– А вот в эти самые. – Сергей продемонстрировал черные от масла и грязи кулаки.

– Вы это серьезно?

– Ещё как. Времени только на все это нет. Ничего кроме автомобильных кишок не вижу. Вот друга нужно проведать, а сегодня снова не выйдет. Да и завтра вряд ли доберусь.

– Что, серьезно пострадал?

– Не очень. Жена сказала, что сегодня уже на работу пошел. Но все равно неудобно.

Сергей залил в двигатель масло, вытер руки, забрался в салон и завел мотор. Послушав пару минут, и удовлетворенно резюмировал:

– Да. Легко отделались. Движок работает как часы. А о “защите”, Василий Семенович, все-таки, подумайте. Осторожность – прекрасно, но “защита” – осторожности не помешает. Она осторожность великолепно дополнит. Причем не только у автомобилей. Счастливого пути.

16

Дверь Дима открыл дверь своим ключом. Сменил в сенях полуботинки на тапочки и зашел в дом. Таня сидела на кухне и смотрела по телевизору двухчасовые новости. Скорее почувствовав, чем услышав мужа, она, не оборачиваясь сказала:

– Привет, Кириллов. Голодный?

– Есть немного. – Дима обнял жену за плечи сзади и, потерся носом, о стянутые на затылке в плотный узелок, волосы.

– Сейчас щи поставлю разогреться. – Таня попыталась подняться.

– Сиди, я сам. – Дима насильно усадил Таню на место и переставил кастрюлю с подоконника на печку.

– Скорее бы, что ли, Примаков правительство собрал. – Началась реклама и Таня, пультиком, выключила телевизор.

– Танюха, тебе президентом нужно быть, а не продавцом. – Подколол жену Дима. – Что тебе с этого правительства?

– Как чего, с завтрашнего дня – опять на работу. А пока у них в Москве этот бардак идёт, нам каждый вечер приходится ценники переписывать. С одним оформлением возврата товара сколько возни. Больше бумажки пишем, чем торгуем. Они там с умными лицами по Кремлю и Белому дому бродят, а мы за них все расхлебываем.

– Президент, как есть президент! – Дима сел перед Таней на корточки, обнял за ноги и положил подбородок ей на колени. – Давай выдвинем твою кандидатуру на следующий срок? Тебя наверняка весь магазин поддержит. И все покупатели.

– Давай. Хуже Ельцина не буду. – Таня ласково потрепала мужа за короткий чубчик.

– Конечно. Как ты можешь быть хуже? Ты, вообще, самая лучшая. – Дима поцеловал обнаженные Танины коленки и стал раздвигать полы халатика. На улице потеплело и, жарко протопленная, печь разогрела Танину кожу. Дима нежно прикоснулся к обжигающим, плотно сжатым бедрам прохладными с улицы губами.

– Димка, щекотно. Губы холодные. – Таня руками пыталась удержать полы на месте.

– Сейчас согреются. – Дима поднял глаза, любуясь Таниным зарумянившимся лицом и, расстегнул нижнюю пуговку халата. Таня отпустила подол и шлепнула его порукам. Халатик распахнулся. “Никогда не подумаешь, что эта женщина выносила и родила ребенка” – в очередной раз восхитился женой Кириллов.

Таня действительно сохранила девическую легкость. Дима приспустил резинку белых тонких трусиков и поцеловал розовый рубчик, опоясавший Танину талию. Он почувствовал, что теряет голову. Крепко сжав её упругие ягодицы Дима потянул жену к себе. Таня, раздвигая ноги, подалась ему навстречу.

– Димка, дурачок, не на кухне. А то опять все кастрюли раскидаем. – Танины руки сжали Димкин затылок. Задыхаясь от желания и сладкого аромата ее кожи, Дима легко поднял жену, вынес в комнату и бросил на кровать….

– Кириллов, щи выкипят.

– Пусть…

Дима лежал на спине и, улыбался Тане, уютно примостившейся у него на животе. Его согнутые в коленях ноги она использовала как спинку кресла.