— Маша, я не уверена, что это хорошая идея, — слабо пытаюсь воспротивиться я.

— Хорошая. Я зато уверена. И ребенок тоже. Это уже двое против одной. И что-то мне подсказывает, что этот мужик, когда в себя придет, тоже возражать не станет, — и захлопывает дверь машины.

Константин садится внутрь минут через пять, удостоверившись, что его жену усадили в карету скорой.

— Я…

Что сказать, я не очень представляю. Как-то не готова к тому, чтобы вмешиваться в жизнь чужой семьи. Тем более — такого уровня. Но девочка продолжает тихо всхлипывать и мусолить мою шапку, а Константин Зарецкий смотрит на меня с обреченностью человека, который не знает, что делать.

— Понимаю, что это звучит дико, — наконец говорит он. — Но поймите, дочь — это все, что меня сейчас волнует. Вы сами видите, в какой мы дерь… плохой ситуации, — мужчина ловит себя на ругательствах и успевает заменить слово. — И что Мира не хочет вас отпускать…

— Это шок, стресс… Немножко времени пройдет, и станет легче.

— Это мы с вами знаем такие умные слова. А Мира нет. Я сейчас не могу ей дать то, что она хочет больше всего — здоровую и любящую маму, — Константин говорит тише, но Мира слишком устала, она уже не всхлипывает, а сопит. Глаза закрыты. Уснула. — Но если ребенок с первого взгляда решил вам доверять, я бы хотел, чтобы вы побыли рядом.

— Я понимаю, очень вам сочувствую, но… Хорошо, пара часов для меня ничего не решит.

Еще бы, такой звездец, как емко оценила ситуацию Машка. Особенно картина, как ее мать, то ли обколотую, то ли пьяную в дым, врачи вытаскивали из машины. Рука сломана, лоб в крови — видимо, последствия аварии. Сколько выпало на долю бедной девочки, которая была при этом внутри авто, страшно подумать!

— Как вас зовут?

— Лика, то есть Милолика.

Константин не говорит банальностей, что у меня необычное имя, как это делают почти все при знакомстве. Это хорошо, мне до смерти надоело слушать восторги по этому поводу. Олег, когда нас представили, восторгался целых десять минут. Тошно вспомнить.

Зарецкий просто кивает, запоминая.

— Лика, вы меня не поняли. Не пару часов, — Константин смотрит мне в глаза пристально. — Несколько дней. У Миры есть няня, но ее будет недостаточно. Я бы хотел, чтобы с моей дочерью побыли вы…

— Но вы меня совсем не знаете. Поймите, я согласна на пару часов, но дни? Я же совершенно посторонний человек!

— Да, вы посторонний человек, который нужен моей дочери. А значит, уже не посторонний, — Константин слабо улыбается и шутит: — Пожалуйста, не заставляйте вас шантажировать грузовиком с вашими вещами.

— Я не уверена, что это хорошая идея.

— Как-то сейчас не готов оказался к самым важным переговорам в моей жизни.

— Ну, а теперь представьте, как я не готова к таким предложениям.

— Вы ничего не теряете, — Зарецкий смотрит мне в глаза. — Ваша подруга сказала, что вас неожиданно согнали со съемной квартиры. Считайте мой дом гостиницей, куда вы перебираетесь, чтобы в спокойной обстановке подыскать себе жилье. И в качестве компенсации за беспокойство — сезон аренды за мой счет.

— Вы меня покупаете. Это очень щедрое предложение. Но я…

Вот так, одним махом решить мне проблемы на ближайшее время. Как здорово быть богатым. Хотя по внешнему виду не скажешь, что Зарецкий особо счастлив. Жальче всего, конечно, девочку. Господи, если бы у меня была дочка, да я бы никогда…

Видимо, у богатых свои причуды. Хотя Зарецкий переживает всерьез.

— Нет, я вас не покупаю, — твердо говорит он. — Вас я прошу. А покупаю немножко спокойствия для Миры, — Константин провожает пустым взглядом отъезжающую скорую. — Она это заслужила.