— Надеюсь, доходчиво объяснила? — спросила Ульяна, небрежным жестом стаскивая с руки перчатку.

Король Лотерины, этот седовласый пухляш, и до того бледный и испуганный, задрожал, напоминая сгусток желе, обряженный в черный бархат. Он согласился на все, не посмев перечить грозной Ультрамарине. Не спросил даже о причине отсрочки, убыв в свои владения так быстро, словно за ним гнались все демоны ада.

Оставшись одна в тронном зале, Ультрамарина облегченно вздохнула.

Играть злую и жестокую королеву давалось все труднее. Вместо того чтобы принести извинения Терцию, потерявшему сына, вместо сочувствия пришлось запугивать и угрожать.

Разве это порядочно? Человечно?

Ульяна натянула перчатку и резко обернулась, уловив краем глаза малейшее движение бархатной шторы за троном. Его можно было бы принять за порыв ветра, но слух Ультрамарины был слишком чутким, чтобы обмануться.

— Кто здесь?! — спросила Ульяна.

В ответ донеслось лишь слабое всхлипывание.

Детское…

Ульяна укорила себя за грубый голос и резкий выпад. Привычки королевы все еще брали верх. Каждый раз, понижая голос или улыбаясь, приходилось прилагать усилие.

— Лаура, это ты? — спросила Ульяна уже совершенно другим тоном и распахнула штору.

Малышка, обхватив себя руками, сидела на низенькой табуретке. В широко распахнутых темных глазах читался испуг.

— Простите, королева… — Лаура встала и расправила подол алого платья. — Я старалась быть незаметной, как вы приказали.

Снова у Ультрамарины ком застрял в горле. Как бы ей хотелось обнять малышку, стереть навсегда с милого личика это испуганное, затравленное выражение. Но как объяснить ребенку такую резкую перемену характера? А если Ультрамарина вернется?..

— Почему ты не в постели? — поинтересовалась Ульяна. — Тебе лучше?

— Гораздо, — просияла Лаура. — Я готова выполнять роль принцессы Сильвестрии и учиться всему у вас, королева.

Ну конечно!

Память Ультрамарины тотчас подкинула нужные воспоминания. Она сама приказала дочери следовать за ней тенью. Оставаться невидимой, но при этом участвовать во всех важных государственных делах. Даже тех, которые не следует видеть и знать ребенку. Ульяна едва не застонала, закрыв лицо руками. Неудивительно, что Лауру преследуют кошмары.

— Наедине можешь не называть меня королевой, — доверительно склонившись к девочке, предложила Ульяна. Она поклялась себе, что сделает все, чтобы у малышки было настоящее детство. Чтобы ее воспоминания не состояли лишь из череды непрекращающейся жути. — Ты уже завтракала?

Лаура, счастливая донельзя, покачала головой. За ночь ничего не изменилось. Ее мать больше не была той жестокосердной королевой, которую она знала прежде. Ультрамарина даже не казнила соседа. А еще — она заботилась о Лауре. По-настоящему беспокоилась. Как настоящая мать. В замке жило много слуг, в том числе, с детьми. Иногда, украдкой, Лаура наблюдала за ними. И каждый раз плакала, видя, как матери играют с детьми, улыбаются друг другу, смеются и даже шалят.

Неужели и ее настигло это счастье быть любимой?..

— Идем. — Обняв Лауру, Ульяна повела ее в кухню. — Поедим, а после возьмемся за дела. Нам предстоит выполнить многое.

18. Глава 17

Второй приход королевы в кухню не вызвал такого переполоха, как первый. Помощники повара смотрели на Ульяну с опаской, но очевидно были рады видеть Лауру. Для матери и дочери накрыли отдельный стол, очистив от остатков муки и прилипшего теста.

— Позвольте предложить вам пирожки с ягодами и кашу, Ваше Величество, — с поклоном предложил Юлий.

Он обращался к королеве с уважением, но без страха и подобострастия, как остальные обитатели замка. Находиться рядом с ним и Лаурой Ульяне было приятно. Она позволила себе неслыханную роскошь: отпустить ненадолго насущные проблемы королевства и побыть просто матерью и женщиной.